– Твои руки… они обладают особой силой, Пей-Лин, – сказал он однажды, когда она накладывала свежую мазь на его рану. Его голос был уже крепче, хотя все еще тих.

Пей-Лин вздрогнула от неожиданности – он редко заговаривал первым, обычно отвечая лишь на ее вопросы о его самочувствии. Она подняла на него глаза.

– Бабушка говорит, это сила горы. Она делится ею с теми, кто живет в гармонии с ней.

– Гармония… – И Чэн задумчиво повторил это слово. – В Небесном Царстве тоже стремятся к гармонии. Но там она часто достигается строгим порядком и силой. Ваша гармония… она другая. Мягче. Естественнее.

Он впервые заговорил о своем мире. Пей-Лин замерла, боясь спугнуть его откровенность.

– Небесное Царство… Какое оно? – тихо спросила она, любопытство пересилило робость.

И Чэн на мгновение прикрыл глаза, словно вызывая в памяти далекий образ.

– Огромное. Сияющее. Построенное из лунного света и звездной пыли. Там парят летающие острова, текут реки чистой энергии, а время… время там не властно над нами так, как здесь. Но там тоже есть свои законы. Свои битвы. Свой долг. – Он осекся, его лицо снова стало непроницаемым. – Я был стражем… одним из тех, кто охраняет границы и следит за равновесием между мирами. Киао Лю… она нарушила это равновесие.

Он не стал вдаваться в подробности, но этих слов было достаточно, чтобы воображение Пей-Лин нарисовало картины невиданных миров и великих свершений. Она почувствовала пропасть, лежащую между ее тихой жизнью на горе и его судьбой воина Небес. И все же, сейчас он был здесь, раненый, уязвимый, зависимый от ее заботы.

– А ты… ты никогда не покидала эту гору? – спросил И Чэн, меняя тему и переводя взгляд на ее лицо.

– Никогда, – просто ответила Пей-Лин. – Бабушка говорит, мир внизу опасен. Здесь наш дом. Здесь мы в безопасности. – Она запнулась, понимая иронию своих слов. Безопасность их была нарушена именно его появлением.

И Чэн уловил ее мысль. Вина тенью легла на его лицо.

– Я принес эту опасность в ваш дом, Пей-Лин. Я сожалею об этом.

– Вы не виноваты, – искренне ответила она. – Вы сражались со злом. А помогать тем, кто ранен в такой битве – это правильно. Так учила меня бабушка.

Пока они разговаривали, Конг Ван находилась снаружи. Она не просто следила за горой – она активно работала с ее энергиями. Пей-Лин иногда видела ее стоящей на скальном уступе в глубокой медитации, ее руки сплетали в воздухе сложные знаки, а ветер и туман послушно окутывали их хижину плотным, непроницаемым коконом. Или замечала новые, странные узоры, вычерченные на камнях вокруг их жилища – древние руны защиты, о которых бабушка никогда раньше не говорила. Напряжение не покидало старуху. Она спала мало, ела почти ничего, и ее глаза постоянно сканировали горизонт, словно ожидая увидеть там темную тень.

Однажды вечером, когда Пей-Лин собирала хворост неподалеку от хижины, она заметила странное – птицы вели себя беспокойно, перелетая с ветки на ветку с тревожными криками, а горные козы, обычно мирно пасущиеся на склонах, сбились в тесную кучу и нервно озирались. Воздух стал тяжелым, давящим. Пей-Лин почувствовала легкую дрожь земли под ногами, почти незаметную, но неестественную для их спокойной горы. Она поспешила обратно в хижину.

Конг Ван встретила ее на пороге, ее лицо было суровым.

– Чувствуешь? – тихо спросила она.

Пей-Лин кивнула.

– Гора… она волнуется.

– Не только гора, – Конг Ван посмотрела в сторону лежанки, где отдыхал И Чэн, погруженный в свои мысли. – Темная энергия снова ищет путь. Они близко. Возможно, еще не знают точно, где он, но прощупывают барьеры.