Надо бы спросить Эфу, что она думает по этому поводу…

4

А Тутмос с утра, тут как тут! Примчался во дворец, узнав, что львы чуть не съели Аменхотепа, а Нефертити поцеловала его.

Тэйе прогуливалась по галерее, увидела юного каменотёса-оракула, приказала пропустить. Взяла за плечи, встряхнула, спросила строго: можешь построить маленький храм для маленького фараона?

– Могу, но сначала мне надо с ним поговорить, – смело посмотрел на царицу подмастерье.

– У тебя глаза, как финики, – ответила поощряющим взглядом Тэйе, и поинтересовалась, – а зачем тебе разговаривать с Аменхотепом?

– Я должен понять его «ба», узнать, чего он хочет…

– Но… это подарок. Пусть рядом с храмом, что построен в мою честь, вырастет детский дворец для сына, и пол в нём будет выложен плиткой с драгоценными бабочками.

– Хорошо. Тогда я просто поговорю о том, что он любит…

– Он любит сочинять сказки.

– А я люблю их слушать. Недавно мне гора рассказала сказку о двух солнцах, – доверчиво признался Тутмос, но спохватился, – а для дворца мне нужны инструменты и люди.

Что за дети пошли? – удивилась Тэйе, сожалея: дворец – это слишком, а трон на согнутых львиных лапах – в самый раз.

Но каменных дел подмастерью она поведает о своём решении позже: ей хотелось узнать границы его амбиций. Тех, кто о себе низкого мнения, она не любила.

– Пойдём! Аменхотеп в саду строит очередной город, – взяла Тэйе за руку Тутмоса, повела в сад за северной стеной дворца.

Сын фараона стоял на коленях, усердно укладывая камешек за камешком. Все они были овальной формы, наверно, рабы выточили их вместо игрушек. Рядом, под пальмой, сидел воспитатель Эйе. Его дочь Нефертити лежала на животе, руководила «строительством».

– У Нила нет ни конца, ни начала. Зато есть два берега. Надо построить лодки, кататься…

– Кататься будем потом, когда построим дворцы, храмы, и дома для крестьян. У каждого будет своя молельня: пусть люди разговаривают с богом без свидетелей, – ощущал себя зрелым государственным мужем пятилетний наследник престола.

– У меня тоже будет своя молельня? И свой бог? – предвкушая положительный ответ, радостно распахнула глаза девочка.

– Бог будет один на всех, – как что-то давно решённое сообщил Аменхотеп младший. – Атон. Солнечный диск. Он недавно приходил ко мне. И спас меня. – Лоб его наморщился, припоминая что-то. Но это что-то, лохматое как сто львов, ускользало, пряталось в тень, выжидая удачное время, чтобы напасть из засады.

– Хочу познакомить тебя с юным жрецом бога камня, – опустилась перед сыном на колени Тэйе. – Он знает сказку о двух солнцах.

Сын фараона насупился: не любил ни старых, ни молодых жрецов, но вспомнил урок матери: надо быть ко всему готовым, не выпускать ситуацию из рук, – собрался, медленно, от голых загорелых ступней до открытых, почерневших от солнца глаз, прошёлся взглядом по неожиданному гостю…

– Назови своё имя!

– Тутмос.

– Так зовут фараонов.

– Он сын гарема, – поспешила объяснить Тэйе.

– Тогда расскажи свою сказку!

– Только сказку, – жестом предостерегла царица Тутмоса от лишней болтовни. – А я пойду, дела.

– Двух солнц не бывает, – гордо задрал голову Аменхотеп младший, когда мать скрылась из вида.

– Раньше… были, – миролюбиво заметил юный камнерез.

– Очень интересно, – копируя няню, всплеснула руками Нефертити.

– Ладно, рассказывай.

– Когда-то, очень давно, на небе жили два солнца, одно утреннее, другое вечернее, – стал припоминать Тутмос странный сон, приснившийся ему, когда, однажды, ночь застала его в пещере, где он случайно обнаружил толстый пласт золотистого песчаника.

– Выходит, ночи тогда не было, – скептически заметил Аменхотеп.