Слева подходил Сват – задом, одновременно отбиваясь от нападающих самым настоящим бердышом. Казалось, он сошёл с ума – на лице его бешено сияла улыбка. Мышка продолжала пребывать в шоке, возможно, ей казалось, что всё это – какой-то странный прикол или прохождение игры.

– На графику не пожалуешься, а вот в текстурах застрять – запросто! – я вновь рванула её к себе, прикрывая от летящих осколков, глины и грязи: кто-то кинул в нашу сторону древнее подобие гранаты. Отметить из-за скорости и опасности удавалось не многое, но разлетающиеся осколки и запах пороха были незабываемы.

Всё происходило в доли секунды. Я бросила на землю то, что зажимала подмышкой.

– Чёрт побери, какая-то толстенная папка.

Позволив себе нецензурно выругаться при ребёнке, я подбросила ногой вверх какую-то арматуру с земли и толкнула Мышку за себя.

– А раньше у меня этот подброс не получался! – хрипло крикнула я Свату, который, вспотев за секунды, был рядом, но вряд ли слышал что-то в грохоте битвы. Он опустил голову и посмотрел на врага исподлобья. Судя по всему, ничего хорошего это не означало.

«Вот что страх жилотрясящий делает! Понеслась!»

Казак первым зацепил бердышом чьё-то копьё и, пока оно не полетело в нас, резко двинулся вперёд с этим зацепом, убирая его в сторону и намереваясь продавить строй. Но как это сделать в одиночку? Хорошо, что до этого не дошло – справа сотворилась какая-то сумятица, и вскоре нас толкнуло волной беснующихся тел, словно на концерте самого безумного металла.

– Любимая часть музыки – брейкдауны! – рыкнула я, приложив тяжёлой папкой очередного бесноватого обалдуя. В другой руке у меня бешено вращалась арматура, то и дело отбивая сыплющиеся удары. Мат, как я заметила, слышался русский, и у начинающей что-то воспринимать Мышки сворачивались ушки.

Вдруг справа, аки богатырь разметая визжащую толпу, возник…

– Ален?!

– Что вы тут мнётесь, наших сейчас затопчут! – прогремел он и, кряхтя, продолжил прорываться сквозь толпу непонятных иноземцев. Мы тут же проследовали в образовавшуюся за Аленом брешь, прикрывая девочку и спину этого нашего «танка». Сват похихикивал, а я составляла семиэтажные заклинания на всё том же русском нецензурном.

«Куда же это нас всех выплюнуло?..»

Плечи заныли очень скоро, да и рассечение от осколка на бедре бодрости не прибавляло. Но мы добрались до Барса и Рыси. Они стояли спина к спине, готовясь к нападению многочисленных наглых морд невозможных цветов и конфигураций. Рысь с мастерством, даже как-то грациозно, отмахивалась от летящих стрел каким-то серым свёртком, а Барс с разбитой губой успел отобрать у кого-то подобие арбалета. Со стреляющим оружием он дружил, но такое в руках держал впервые, да и столько целей одновременно было не поразить.

Вскоре в войске противника стало угадываться смятение – перед ними из ниоткуда возникли пять странно одетых и матерящихся демонов, то есть нас. Ален вынул из-за пояса предмет, который стал ему мешать, – длиннющий арапник, в простонародье называемый хлыстом. Только я успела было подумать, что будет дальше, как – щёлк! – с народа послетали шапки.

– А где Шурик? – взвизгнула Рысь и, воспользовавшись заминкой вояк, бросила в них целую лавку.

– Вот что ЗОЖ животворящий делает! – не удержалась от оценки такого броска я и указала на ближайшее, потрёпанное в битве дерево. Вояки уже начали рубить его, потому как на нём, съёжившись, восседало не какое-то диво-дивное, а наш Шура. За плечом у него болталась неизвестная бандура на ремешке, но рассматривать детали было некогда. Рысь увидела, что ни в чём не повинное дерево повреждено, и в нестройные ряды полетела вторая лавка.