–Это вам надо поговорить. Ой.. Ах да, всё верно. Его самый близкий друг, Костя Пережогин, вы с ним поговорите. Они очень хорошие друзья. Он как узнал весь на иголках, девчата говорят, мы уж его не трогаем, он всё курить ходит

–Он мог связаться с бандитами, или ещё с кем-то, чтобы ему хотели отомстить?

–Нет, что вы!! Нет, я уверена!

–Это хорошо, что вы уверены, – хладнокровно посмотрел ей в глаза лейтенант.

–Да я, извините, я переволновалась,– виновата посмотрев на лейтенанта, отмахнулась учительница,– И ученица хорошая, вчера травму получила, а Витя её спасал. И вот с утра, такие новости, – объяснила учительница, и взглянула в окно, поджав губы, сдерживая слезы, выдержав паузу, она продолжила,– Нет, врагов у него не было, он человек не замкнутый, но так просто в его пространство не попадешь. Очень серьезный. Дружелюбный и целеустремленный, уравновешенный, всегда на помощь придет. И что бы вот так?

Лейтенант пронзительно, и задумчиво взглянул на Ларису Анатольевну, и неожиданно прервал,– Какая ученица ваша травмировалась и кого он спасал?

–Что простите?

–Я спрашиваю: кто из ваших учениц травмировался вчера и кого он спасал?

–Антонина Шапошникова. А что? Мне продолжать про Нагорных? Он, бывало, провожал даже её до дома,– стесняясь, прошептала учительница.

Вершинин округлил глаза, и всей пятерней левой руки, врезался в свою шевелюру, расчесывая назад. Затем он поднялся и подошел к окну в кабинете директора, заправив руки в карманы.

–Товарищ Вершинин, что с вами?– спросил директор. В ответ не прозвучало ни звука.

– Лариса Анатольевна, вы не слишком лишнего наговорили,– обратился к учительнице, директор школы.

–Меня спросили, я ответила что знаю, и считаю что в таких обстоятельствах умалчивание это архи преступно.

–Ну, вы…– фыркнул директор и пригрозил пальцем, – Вы со своей добродетелью, теперь вас будут туда-сюда, терроризировать.

– А что значит «терроризировать», товарищ Фельдман? Вы считаете милиция какой-то карательный орган? Мы по-вашему палачи?

–Нет, товарищ Вершинин, я не это имел в виду,– прижав ладони к груди, ответил директор школы.

–Тогда просьба, помолчать! А вы, Лариса Анатольевна, хорошо, что поставили меня в известность. Может, еще какие у вас тайны есть?

–Тайн нет, товарищ Вершинин. Многие приезжие, кто-то раньше, кто-то недавно, вот и узнаем, друг друга, тихонько шепчемся, бывает. Это называется наладить быт. Они иногда все в гости заходят! А вы, скажите пожалуйста, вы что-то знаете про Тоню?

–Случайно познакомился,– ответил лейтенант,– Работа у меня такая.

–Надо навестить её сегодня,– между прочим, проговорила учительница, – Так мне продолжать про Нагорных рассказывать?

–Нет, и к Антонине пока не ходите в гости.

–А что? Почему? – Спросила она.

–Я сказал не нужно, значит не нужно.

–Ну, подождите же…– упрямилась Лариса Анатольевна.

–Я вам рекомендую, скажем, так. А вы сказали навестить Тоню?! А вы с ней в каких отношениях?

– Тоня очень открытая и любознательная в науках, да и во всем, ну и как же, в конце концов, это мой ученик.

–Отца Антонины знаете?

–Ну, по стольку, как и всех родителей, серьезный, спокойный мужчина, очень грамотный.

–Ясно. Это я так, наводящие вопросы. Спасибо что ответили на мои вопросы. А как мне найти этого Костю?

–Да он сейчас на уроке.

–Вы не могли бы его пригласить сюда, для беседы?

–Конечно, – после этого учительница молча встала со стула и вышла из кабинета, через несколько минут в кабинет зашел юный парень, не высокий, худой, впрочем, как и большинство школьников. Был он слегка взволнован.

–Присаживайся, Костя,– пригласил его директор.