Пришли представители горожан Раметты, они принесли груз провианта, предназначенного для войска. Раметта возвышалась на неприступном месте над Карониями, под власть сарацин она пала лишь в 965 году последним из сицилийских городов и считалась оплотом христианства на Сицилии и примером героизма, проявленного при защите веры. Георгий Маниак снова овладел городом вскоре после того, как пересек пролив, завязав кровопролитную сечу, в которой поплатились кровью большей частью нормандские воины. Теперь жители города поддерживали христианский поход, как только могли, присылали людей и провиант. Поддерживали поход и жители Ринациума52 – так назывался город в официальных документах – в нескольких милях к западу отсюда, город был довольно крупным населенным пунктом, который стоял ближе всех к лагерю.

Вскоре пришел Танкред, он нес бурдюк вина.

– Кое-кто уж три бурдюка выпил! – сказал он, подавая Раулю бурдюк.

– На, глотни! – пригласил Рауль Конрада и передал ему вино.

Мальчик взял бурдюк и отхлебнул большой глоток, сморщился и едва проглотил. Рауль с Танкредом смачно расхохотались при виде мальчика, который старается подражать взрослым, но у него не получается.

– Я так думаю, что по бабам ему рано пока! – произнес Рауль, давая понять, что раз Конрад с вином не может справиться, уж куда ему до женщин.

– Чего ты хочешь? Девять лет всего, – отметил Танкред.

– Я в девять лет в первый раз с потаскухой уединился! – ответил Рауль, хотя, наверняка, сморозил глупость.

Это было последнее, что Конрад услышал, будучи в здравом уме. После второго глотка вина в глазах у него все поплыло, он уже не различал отдельных голосов в непрестанном приглушенном гомоне тысячи ртов, говоривших на десятке различных языков.

– Слышь, Кулак, твой сыночек, вроде бы, вовсе скис… – отметил их приятель Жоффруа, тоже нормандец из дворянской семьи.

– Это не мой сын, это сын Рабеля… Сын Рауля Железный Кулак сумел бы выпить и лаву из этой горы, – похвалился Рауль, детей-то у него все равно не было, и указал на Джябаль.

– Бабы, кости и вино… около палатки варяжской гвардии гуляют вовсю! – воскликнул подошедший солдат, он был навеселе и тяжело дышал.

Отправились к варяжской палатке, но едва дошли до палатки командующего, остановились посмотреть, в чем дело. Конрада совсем развезло, он плелся за друзьями своего отца, не понимая зачем, не зная куда. Десятки и десятки людей: солдаты всех родов войск, монахи и даже женщины, которые еще не совсем привели себя в порядок после того, как им задрали юбки – стояли вокруг палатки, собираясь на что-то поглазеть. Стояли, не издавая ни звука, веяло тревогой, как когда ждут, что вот-вот случится что-то ужасное. Подошли и бойцы из варяжской гвардии, те, которые, по рассказам, гуляли от души, все стояли и напряженно смотрели в сторону палатки. Рауль протолкался в середину, отодвинув стоявших впереди него; Танкред, Жоффруа и Конрад воспользовались случаем и тоже подошли поближе.

Из палатки Георгия Маниака вышло четверо солдат, четыре константинопольских стратиота53, их можно было распознать по доспехам и средиземноморскому облику. Сейчас что-то случится, вокруг палатки выстроились кольцом другие солдаты из ромеев54… калабрийцы, македонцы и апулийцы, они плотно обступили палатку из опасения, что кто-нибудь из толпы решит вмешаться.

Танкред обернулся к стоявшему рядом с ним солдату, который, наверняка, подошел с самого начала и все видел:

– Эй, друг, что за буза?

Тот прикрыл рукой рот и прошептал:

– Да Маниакес55 с Ардуином… вроде как размолвка у них вышла.

– Из-за чего?

– Да они по-гречески говорили, я не все разобрал… ну вроде…