– Если кто-то осмелится покуситься на девчонку, будет иметь дело со мной… как-никак, а она суженная каида, и обращаться с ней надо как подобает!

После чего все вскочили на коней и поскакали к востоку. Надира держалась за талию Джамала, того бугая с медальоном на шее.

Все кони, большей частью черной масти, скакали в одну и ту же сторону. Всадников было человек пятьдесят, на всех черные бурнусы43 и черные шаровары. У всех угрюмые лица, говорили они на языке, больше распространенном среди африканских мавров. Надира узнала их говор, она в семье тоже часто выражалась на этом наречии, но никогда не слышала, чтобы на нем говорили так свободно и с таким характерным произношением.

Всадники слегка подстегивали коней, кони перешли на шаг, образовалась длинная вереница, неспешно ехавшая под луной.

– Господин, кто эти люди? Куда вы меня везете? – спросила Надира у первого подручного каида, как только немножко успокоилась и перестала плакать.

– Это африканские головорезы Ибн аль-Манкута. Отвернулись от своего каида и перешли на службу к тому, кто платит больше. Их нынешний хозяин – друг моего господина и дал ему взаймы своих наемников, чтобы тот мог попользоваться ими в эти дни, – ответил Джамал.

– И эти чужаки и мне перережут горло? – спросила девушка, в ней читалась наивность человека, не знающего, как устроен мир, человека, который боится всего неизвестного.

Джамал улыбнулся и ответил:

– Не бойся, моему господину ты нужна живой.

Времени прошло не много, и они остановились у селения на границе земель, принадлежащих Ибн аль-Хаввасу, и территории Ибн ат-Тумны. Деревня многим напоминала рабад Каср-Йанны, на околице их встретило еще несколько мерзких типов, тоже головорезы как те, которые напали на рабад. Они в знак уважения коленопреклонились перед Мухаммадом, когда он слезал с коня.

– Отведи девушку к деревенским женщинам, пусть они приведут ее в пристойный вид, а потом пришли ко мне, – приказал каид Джамалу, тот покорно поклонился.

При свете факелов Надиру отвели в небогатый дом, здесь женщины занялись ею: вымыли ноги, причесали и накормили; во взорах женщин сквозило горе. Надира спросила кто они, и одна из женщин рассказала, что три дня назад головорезы Ибн аль-Манкута захватили деревню, поубивали всех мужчин и в виде посвящения в рабство изнасиловали всех женщин.

Затем Надиру привели к каиду, он обосновался в роскошной палатке, поставленной сбоку от мечети.

О приходе девушки возвестил звон множества надетых на нее браслетов и бубенчиков на руках и на ногах. Глаза ей подвели кайялом44, но, когда она предстала перед Мухаммадом, краска уже начала блекнуть от слез и стекала по щекам черными полосками до самого подбородка.

– Иди сюда, Надира, подойди! У меня в палатке теплее и удобнее. Зимние ночи могут показаться слишком долгими, если не можешь заснуть, – позвал ее Мухаммад, он сидел на подушках, скрестив ноги.

Надира вошла в роскошную палатку, подошла к горящему очагу и сказала:

– Я знаю, кто ты.

– Поэтому меня не удивляет, что мой шурин позарился на тебя… Было бы странно, если бы он выбрал в жены дурочку!

– Не вмешивай меня в свои семейные дела.

– Ты хочешь сказать «в наши» семейные дела… дорогая свояченица! Знаешь, что сделал мне твой каид?

– Твоя жена боится тебя… после того, что ты с ней сотворил.

– Не в моих ли руках жизнь и смерть моих домочадцев и подданных?

– Жизнь всякого в руках Аллаха, а не в твоих.

– Но у Аллаха свои замыслы, и поменять их невозможно. Раз с Маймуной случилось то, что случилось, не воля ли на то Аллаха?

– Значит и то, что она не хочет возвращаться к тебе, есть воля Его… смирись и отпусти меня.