– Не забывай кто ты такой, Коррадо, не забывай кто твой отец.

– Алфей… из рабада, – мучительно выдавил он.

– Коррадо, брат, вспомни кто твой отец, – в отчаянии повторила она, не удовольствовавшись ответом.

– Алфей… наш отец, – снова выговорил он, не открывая глаз.

– Вспомни не о том, кто любит тебя как сына, вспомни о том, кто породил тебя. Вспомни истории, которые ты рассказывал мне по вечерам у камина, те, которые рассказывал тебе твой отец… твой родной отец. Помнишь, как ты рассказывал мне про северные земли под снегом и льдом, и что твои родичи умели переносить самую лютую стужу. Вспомни, Коррадо, и может твоя кровь северян согреет тебя, и ты выживешь.

– Нормандская дружина…

– Верно, Коррадо, нормандская дружина… вспоминай!

– Мой отец, Рабель… Рабель де Ружвиль.

– Да, Коррадо, в последний раз ты видел его летом двадцать лет назад; ты мне об этом много раз рассказывал.

– Я видел его у стен Сиракуз… – пробормотал он наконец и потерял сознание, провалившись в горячечный сон.

Когда-то, до прихода римлян, город был «восточными воротами» Сицилии, самым всеславным городом во всем центральном Средиземноморье, родиной тиранов и великого Архимеда, жемчужиной, которую подняли на свет из морских пучин божественные дельфины; вот каким городом были Сиракузы! И верно, город Аретусы был слишком престижной целью, чтобы на него не заглядывались, обязательным этапом для генерала Восточной империи Георгия Маниака, во время своего похода он не мог обойти город стороной.

Завоевание всей Сицилии для Константинополя было делом нелегким, и поэтому, чтобы кампания завершилась успехом, надо было вырвать Сиракузы у сарацин затем, чтобы город стал прочным передовым плацдармом для подхода подкреплений с востока. С другой же стороны, в городе имелись большие запасы провианта, никогда не просыхавшие колодцы, а защищал город стойкий гарнизон, который после первых боев отошел за стены. Зов муэдзина с минарета напоминал осаждавшим город войскам, что взятие Сиракуз предвидится делом долгим и изматывающим.

Георгий Маниак был человеком жестоким и деспотичным и с солдатами и офицерами под своим началом зачастую вел себя зверски… в общем, одно слово – солдафон. Даже облик его говорил об отвратительном характере: он был слеп на один глаз, ростом выше среднего, фигурой нескладен, неприятен на вид. Все в нем внушало страх как в рядах своих солдат, так и среди несчастных сарацинских ополченцев, которые с ним схватились.

В его доблести не сомневались уже до того, как император Востока поручил ему вырвать Сицилию из рук арабов, а теперь, когда от Мессины до ворот Сиракуз замелькали кресты, слава его утвердилась стопроцентно. Впрочем, тут и нужен был человек с сильным характером и неоспоримым авторитетом, если хочешь преуспеть в предприятии труднее, чем сама война с исламом, то есть суметь удержать в узде разношерстное войско, которым он командовал. Выходцы их многих мест собрались под флаг Георгия Маниака подзаработать: люди из Константинополя и его владений, из Апулии, из Калабрии, армяне, македонцы, павликиане29… но и профессиональные наемники, а еще контаратои30, которые бряцали копьями под началом лангобарда Ардуина… варяжская гвардия, северяне, пересекшие славянские степи, чтобы пойти служить к императору Востока, которых вел Гаральд Гардрад… и нормандцы из нижнего течения Сены – самые искусные воители.

Именно один из них – но еще не солдат – в пятом часу пополудни стоял и смотрел на море, взгляд его простирался за пределы лежащих на побережье развалин старого города. Ведь когда-то город был гораздо больше и занимал и приличную часть побережья напротив острова Ортигии, того, где находится центр знаменитых Сиракуз. Но вот уже двести лет после опустошительного набега сарацин город состоял только из островной части и небольшой полуостровной территории, которая уже пала под власть Маниака. К тому, что оставалось от Сиракуз, обращались защитники мыслями и оружием в попытке выдержать осаду, которая длилась уже несколько месяцев по ту сторону узкого и короткого канала, который разделял город.