– Важнейшее из искусств, – ляпнул Ма.

– Как цирк?

– Да, но только всё по-честному, ибо борцы и иллюзионисты – это не одно и тоже.

– Иллюзионисты честные, а борцы: врут, врут и врут?

– Так-то бы да, сплошные договорные матчи хоть один на один, хоть все вместе.

– Да, одно слово: реслинг.

– Мы, – сказал Майер, – и попытался схватиться за голову – привычка, от которой отвыкал нечеловеческими усилиями воли, – пригласили с собой Эрика Вайса.

– Белого?

– Да, я разработал Белый План захвата Империи – пока не скажу какой! Впрочем, вы, как такой же, как я, любитель секса через з-з Орион, можете прямо сейчас узнать одну арльхи-важнейшую подробность:

– Он не поехал с нами, но выдумал, что будет здесь раньше нас даже. Так может быть?

– Гарри Гудини обещал приехать на наши э-э похороны?

– Почему похороны? На свадьбу.

– В том смысле, что из свадьбы сделает похороны?

– Наоборот.

– Кого будем хоронить?

– У нас нет выбора.

– Меня?!

– Почему тебя – меня! Надеюсь, вы не против?

– Против. Ибо, чтобы жить здесь – я должен умереть, но под руководством Гудини и по Белому Плану.

– По плану Гудини? – не совсем понял Че. И попытался схватиться за голову от ужаса, ибо в первую очередь подумал:

– Он и будет теперь Майером, посланцем старины глубокой из другого небесного архипелага.

И.

И еще неизвестно, что он не прав.

– Я боюсь смерти, прошу, не надо! – простонал Че, и попытался объяснить доступным языком, что и так скоро умрет:

– У меня чахотка намечается, посмотри на платок.

– Это менструация, – быстро ответил мастер Ма.

– Вот?! Что вы говорите, прошу повторить.

– Вы неправильно, скорее всего, меня поняли, маэстро, вы леди, но только в душе. Да, да, благородная принцесса цирка, имеющая свой вишнево-грушевый сад, и вся-то задача только решить, наконец:

– Продать его или оставить в наследство Новой Республике.

– Вы не Гудини, ничего такого не будет.

Майер взял подзорную трубу навел на Восьмерку Ориона, и молвил русским языком:

– К утру будет точно известно.

– Я не верю, что свет так быстро идет к нам, – сказал Че.

– Сегодня шестьсот лет расширится до шести часов одной ночи. И я тебе точно говорю:

– Бетельгейзе упадет на Землю.

– Вы уверены, что это не Ригель? – спросил Че.

– Будь он неладен этот Ригель, – только и ответил Ма, предложивший называть себя, на выбор:

– Бетельгейзе или Вайс.

И на следующий день – точнее, через день, ибо раньше никто не мог собраться в единое целое:

– Полковник Бутлеров настаивал, что только в нижнем домике, а некоторые: только в верхнем, ибо он, как нельзя лучше подходит под аналогичное название:

– Чайник Домик, – в Альпах.

Бутлеров хотел ответить:

– Там нет мезонина, но передумал, ибо.

Ибо уже бесполезно.

Щепка сказала:

– Можно я буду называть вас мистер Бель?

– Бель?

– Ну, или Бэти.

– Это вон его ты можешь называть Бэтти, – Ма указал на притаившегося в углу дивана Че.

– Извините, но я вам не Джульетта, мистер! – рявкнул Че, и тут же хотел продемонстрировать свою сдержанность: плюнул в платок, но крови – именно к его ужасу:

– Не было.

– Что? – участливо спросила Кали.

– Проклятие, – констатировал Че.

– Будем жить вечно? – решила она пошутить.

– Именно, именно, дорогая синьора, – залепетал Ма, как будто хотел кого-то здесь уговорить:

– Но также ж намного лучше!

По большинству голосов его решили называть Вайс. А после 24 года:

– Гудини.

Но народ никогда не поступает по плану, ибо уже привык – по посланию из будущего:

– Всегда его перевыполнять.

И значит:

– Для кого Вайс, а для иных, как тяжелый крест, пришлось называть его Гудини, ибо – как они говорили:

– Вот что ни скажет, а получается всё наоборот.