И скоро Говард появился.

– Жаль, но через пять минут планер утонет, – сказал он.

– Мы согласны, – сказал Пит.

– Будут еще какие-нибудь предложения, может ужин в Амбассадоре с какой-нибудь знаменитой актрисой? Желаете поселиться в отеле Ритц?

– Ноу, сенкью, кроме денег на строительство большого самолета нам больше ничего не надо, – сказал Кетч.

– Только через несколько лет, сейчас у меня нет денег, – ответил Говард Х Младший.

– Тогда есть другой вариант, – сказал Майер.

– А именно?

– Мы оставим вас в заложниках, пока не получите наследство. И вы нам построите самолет в кредит.

– Кредит? В чью сторону, кредит?

– Потом вы его выкупите, и повезете нас.

– Куда?

– Туда, откуда уже не возвращаются.

– Если я откажусь?

– Вы никогда не узнаете тайны построения настоящего самолета, – ответил Ма.

И после нескольких перезагрузок было решено не делать:

– Ни того, ни этого. – А именно, Говард сам предложил остаться вместо него в Техасе Маю – планер не брал четверых – это первое ни, второе:

– Остался Кетч, – и благодарная Америка, что в ней не проделали 17-й и последующие годы для отправки на Орион копии, а скорее всего, наоборот:

– Самой всей России.

Сначала Май даже забрыкался:

– Мне здесь понравилось, я никуда больше не поеду.

– Вас просто вдохновила случайность: Дон Корлеоне предложил ему тридцать процентов со всех мафиозных операций в своём бизнесе, если войдет с ним в долю, а Лакки пятьдесят на всю оставшуюся жизнь, если отвалит из Америки восвояси, – как он выразился.

– И неизвестно: толи во всю Россию, толи на весь Млечный Путь.

И можно сказать:

– Провожали их с цветами.

Такой устроили фейерверк над Мексиканским заливом, что и при желании:

– Назад вам не прорваться.

И когда приводнились, как обычно, в Ялте, встречающая их Щепка только и спросила, не узнав Кетча в лицо:

– Как ты помолодел!

Получается, что из одной половины ее головы так и не дошло в другую:

– Ай, не он! – хотя на лбу было достаточно ясно написано:

– У меня есть деньги, чтобы тебя купить.

– Я согласна за бесплатно, – только и молвила переводчица Шекспира, нечеловеческим, можно сказать, языком, ибо ответила на его чистом американском, а думала:

– Я его не знаю.

Тем не менее, если связи с Орионом еще не было – с Америкой она уже была.

– Вот так просто вы ее проложили?! – радостно воскликнула Кали на банкете у Че в Верхнем Домике.

– Это было непросто, – сказал Майер, – мне пришлось пересилить себя, и отказаться владеть лесами и горами Ванкувера, нефтяными вышками Техаса, а также властью над половиной Чикаго и его мафией, и знаете почему?

– Почему?

– Они признали меня за родоначальника их древнего Ма-фиозного ствола, ибо Ма – и значит:

– Мафия в её мировом масштабе.

– Можно вы расскажете мне подробно и наедине о планах вашего э-э ма-фиозного предприятия.

– Нет.

– Почему?

– И знаете почему? Хочу, чтобы все!

– И Че?

– Он, что, святой?

– Нет, но у него больные легкие, – подбежала Щепка тяжело дыша, так как поняла: была уже на грани опоздания увидеть во всю красу Орион-нянина в костюме Человека Разумного наполовину. А на вторую – пока что никого не было.

И Майер торжественно сообщил всем собравшимся, что создаст эту вторую половину здесь на Земле.

– Это будет? – молвил Че, надеясь на взаимопонимание.

Но Ма неожиданно заорал, как будто его не поняли:

– Ты кто? Грибоедов, Пушкин, этот – как его – Лермонтов, авось Байрон?

Что ты из меня жилы-то тянешь, как будто готовишься написать автобиографию, хотя знаешь:

– Пока, перо покоя просит, я слишком много написал – четыре – практически – евангелия.

– Я не умру, – упрямо тявкнул Че.

– Что?! Что-с? Простите?