Всегуджаратская известность обрушилась на Керо после сытной свадьбы дочери одного из высших компартийных правителей города, юркая по-беличьи жена которого за три месяца до этого приводила её «погадать на жениха».

Восхищённо распираемый провидческими способностями Керо правитель в узком идейно-коньячном кругу простодушно договорился до того, что «если бы товарищ Ленин 30 августа 1918 года утром выпил с нашей Керо чашечку кофе, он точно от неё бы узнал, что вечером в него будет стрелять Фанни Каплан. Из воронёного браунинга».

Идея специализации дочери на свадебных предсказаниях принадлежала маме Керо. Она интуитивно полагала, что женские практика подсознания или сила желания естественным образом в подавляющем большинстве случаев и без гадания приведут к гарантированному результату. К тому же объявление о специализации позволяло «отстроиться» от конкуренток, всеядно берущихся гадать по любому поводу.

Настоящие профессионалы не могут быть неразборчивы.

Мама Керо ещё очень надеялась на окрас волос дочери. Без объяснений она полагала, что «брюнеткам клиентки больше верят, чем блондинкам». Так, исправляя несовершенство настоящего и укрощая будущее, Керо стала придавать судьбоносные смыслы кофейным лакунам случайных органических паттернов, оседавших на дне и стенках миниатюрных чашек.

От других кофейных миссионеров города Керо отличалась тем, что щедро использовала только фарфоровые чашки сервиза «Мадонна» (Made in GDR), барочная роспись которых придавала ритуалу гадания статус, художественность и некоторый историзм.

Она умело прикрывала допрос диалогом, не впадала в конфиденциальное бормотание и была не чужда новаторству.

Заметив однажды, как благосклонно действует на восприимчивость клиентки мелодия, исполняемая на пианино ученицей специализированной школы Элис, умницей-соседкой «из-за стенки», Керо согласовала со своим невидимым тапёром афишу выгодных совместных выступлений.

Керо тогда очень понравился чарующий термин, которым Элис характеризовала темп исполняемой сонаты – allegro non mоlto. «Вот-вот, быстро, но не очень!»

Быстро, но не очень шли её золотые, зажиточные годы. Осенью 1973 года Керо уже принимала клиенток в дефицитных итальянских сапожках. Цвета cappuccino. Лакированные, они при ходьбе, правда, умоляюще скрипели, словно хотели вернуться на родину.

«Я тебе так скажу…» – вертя в руках выпитую чашку и зорко вглядываясь в её дно и стенки, начинала Керо кофейное колдовство на языке своих ещё догородских предков.

Тут многие клиентки, за глаза говорившие о ней как о неотёсанной, неравной себе женщине, начинали заискивать перед Керо, как покупатель перед продавцом, рассчитывая, что уж им-то гадалка вылепит из кофейной гущи жениха получше. За то и платили.

По статистике, сто процентов молоденьких барышень, сидя напротив Керо, как голубки на насестах, капризно требовали детали встречи с возлюбленным. Керо, используя базовый стандарт: «Широко раскинув руки в стороны, вы бежите навстречу друг другу», – вдохновенно импровизировала на заданную тему.

Хрупкие, невинно сжатые коленные чашки прелестниц и девушек с изъянами начинали почтительно потеть.

Восемьдесят процентов из них при этом волновались, «а что на мне одето?» Выяснялось, что недавно в гардероб по заказу провидения поступило как раз нужное платьице. Оно волнующе накроет комплект подходящего нижнего белья, которое даже на бегу будет пробиваться из-под ткани пастельных (многих барышень почему-то смущало это слово) тонов рельефом потаённых бретелек, косточек и креплений, магнетически притягивающих взгляд восхищённого избранника.