Это рассказывал дивный чудотворец отец Иоанн Кронштадтский: «Ко мне часто приносят больных, так называемых бесноватых, и просят, чтобы я помолился о них. В этих случаях я действую простотой своей веры. Обычно подобные больные очень беспокойны. Когда их приводят ко мне, то они плюются, пинаются и при этом закрывают глаза. Но я приказываю их открывать. И если больной не открывает, то я настойчиво требую: «Открой глаза!» Больной, наконец, открывает глаза, а я говорю ему: «Именем Господа нашего Иисуса Христа запрещаю тебе, дух нечистый! Выйди из него!» – и благословляю больного. Больной успокаивается, начинает молиться, и я приобщаю его.

После прочтения молитв больной становится радостным, спокойным, принимает Святые Дары, от которых раньше всеми силами старался уйти. Такие больные почти ничего не помнят из того, что они говорили в состоянии беснования… Ясное дело, что они творили чужую волю, противную воле Божией, – бесовскую!

М. Брянский. Портрет Иоанна Кронштадтского. 1891

Часто бесы долго удерживают власть над больными, или одержимыми, долго сопротивляются. Они говорят устами больных: «Мы давно получили над ними власть!» Но сила Божия, которой боятся бесы, их побеждает».

В то время я преподавал в лицее. К сожалению, я был далек от веры, увлекался суетной философией, погрязал в различных грехах и пороках. И, может быть, совсем бы погиб, если бы не молитвы моей благочестивой матери.

Однажды, прогуливаясь по городскому бульвару, я познакомился с прекрасным молодым человеком. Он сказал, что недавно приехал из Парижа, окончил университет и сейчас ищет себе место гувернера. Мне он очень понравился, и я пригласил его к себе в гости. Мы с ним подружились.

Он стал часто заходить ко мне, и мы вместе с ним кутили, пьянствовали, прожигали жизнь. Это продолжалось около двух месяцев. Как-то он пришел позвать меня в одну веселую компанию. Он стал расхваливать ее и всячески соблазнять меня. Неожиданно он забеспокоился и попросил меня выйти с ним из моего кабинета в гостиную.

Соловецкий монастырь. Фото. Е. Щипковой

Это показалось мне странным, и я спросил его, почему он так не любит бывать в моем кабинете? Я пытался удержать его здесь, потому что гостиная была рядом с комнатой моей матери, и я стеснялся, что она услышит наш нескромный разговор. Он пытался уйти от ответа, но наконец, откровенно сказал:

– У тебя на этой полке, между книгами, стоит Евангелие. Я так уважаю эту книгу, что мне тяжело около нее говорить о мирских развлечениях. Вынеси, пожалуйста, ее отсюда, и тогда мы будем спокойно общаться!

Улыбнувшись, я взял с полки Евангелие:

– Давно бы сказал!

И, подавая Евангелие ему в руки, добавил:

– Возьми, сам отнеси его в ту комнату! Лишь только я коснулся его Евангелием, он в тот же миг исчез!

Это меня так поразило, что я от страха потерял сознание. Ко мне тут же прибежали домашние и целых полчаса не могли привести меня в чувство. Наконец, очнувшись, я ощутил сильный страх и полное онемение рук и ног, такое, что не мог двигаться. Доктор сказал, что у меня паралич вследствие сильного потрясения и испуга.

Целый год после этого случая я лежал больной. Моя престарелая мать вскоре умерла, сестра ушла в монастырь. А я по милости Божией постепенно выздоровел и решил посвятить себя монашеской жизни… Сейчас я собираюсь в уединенный Анзерский скит при Соловецкой обители, на Белом море.

Один мой знакомый, занимающий высокий пост в министерстве, поведал мне о необыкновенном случае. – Если это вас интересует, – сказал он, – извольте, расскажу. Я не скрываю даже от своих единоверцев мою веру в великого православного святого – преподобного Сергия. Хотя по происхождению я поляк, а по вере католик, но чту православные обряды и верования. Признаться, я не вижу в наших вероисповеданиях той существенной разницы, которая бы эти два лагеря верующих могла разделить на два враждующих стана. Если и есть вражда, то она, по-моему, – дело не столько веры, сколько политики. Скажу вам больше: обряды Православной Церкви мне даже ближе по духу, чем наши, и особенно я люблю вашу Пасхальную заутреню. Это не мешает мне, однако, быть верным сыном своей Церкви.