– Не будет больше пиров в Иридане. Только похороны, – тихо произнес Велет, хищно прищурив глаза. – Чара сильное слово произнесла, значит, и, правда, убьет слабого жениха. А если кто сильнее нее сыщется, того я и сам убью. Слово даю. Да будет так.

Арий испуганно выпучил глаза и затряс квадратной головой, обрамленной огненными кудрями.

– Да вы с ума все посходили! Пили из одного отравленного куба? Поубивают они друг друга! Ну-ну! Ты это тоже, завязывай с вином Велет! Видишь, куда тебя несет! Уже готов половину Иридана в Навь отправить, чтоб царем стать! Эх, была бы только Чара характером поскладнее, а то ведь лютая – страсть! Если кровь с утра не прольет, то вечером выпьет! Если с вечера не выпьет, то с утра прольет! Не зря же Упырицей кличут! Эй, Чара! Не смотри так злобно, словно не друг я тебе, а враг!

Меня отстранили от расследования в лечебнице – на этом настоял Велет, но я все равно нашла способ в нее проникнуть.

Каждый день я навещаю Чаруна, который уже окреп настолько, что может самостоятельно выходить на улицу.

Сейчас я вижу, как он накинул на голову капюшон, задержал дыхание и прижался к стене лечебницы, чтобы никого не видеть, точнее, никому не показываться на глаза.

Он действительно выглядел, как чудовище.

Его тело покрывали кровоточащие черные шрамы, словно внутри него росло ветвистое угольное дерево.

Итак, что же мне о нем известно? Действительно ли он преступник и убийца?

Велет настаивает на этом, потому что я нашла его в древнем проклятом царстве черных богов.

Он был заточен в темницу. Я освободила его, чуть не убила, дала имя, а затем привезла в Иридан.

Что ж, не густо.

Пленник ощутил мой пристальный взгляд и обернулся.

Все мне низко кланялись, дрожа от страха, но Чарун меня не боялся, ведь я, единственная, кто не смотрел на него с ужасом или отвращением.

Что ж, два чудовища нашли друг друга. Теперь Чаруна боятся не меньше, чем меня.

Вдруг я ощутила на себе пристальный колючий взгляд и обернулась.

Это был снова Велет.

Теперь он тоже приходил в лечебницу каждый день, никогда близко не приближаясь ко мне или к Чаруну.

Больше никто моего подопечного не навещал, и это было к лучшему, ведь он не хотел никого пугать и даже не обижался, когда его называли Уродцем, а все с легкой руки Ария, который должен уметь держать рот на замке и открывать его только в двух случаях: когда пьет и когда ест.

Солнце уже начало клониться к закату, когда за Чаруном пришла рослая и крепкая девица, чтобы отвести в купальню, после которой кожа нестерпимо зудела и отходила лоскутами.

Жилена обещала мне, что он быстро поправится, если будет принимать эти жгучие ванны, поэтому я наказала ему терпеть боль и не жаловаться, хотя о чем это я?

Он нем, как рыба.

Надеюсь, он понимает мою речь.

– Уродец! Давай живей! Никто на тебя не таращится! Никому ты не нужен! Страшный шибко! Залезай, иначе ковшом огрею! – крикнула Баира, приставленная мной ухаживать за Чаруном в качестве покаянных работ за хулиганство.

Юноша неловким движением скинул плащ и на его забинтованном теле снова вспыхнули кровавые змейки.