До поздней осени, ломая лед, тащили бредень по грудь в холодной воде. Анновское озеро и рыба спасли наших предков от голода. Бабушка посмотрела свои родные места, помолилась, воздав благодарность Богу и этим краям, и через два дня мы выехали домой.

Когда въехали в поселок Куртай, в котором тогда жили, уже вечерело. Стоял сильный мороз. Мы с бабушкой были в тулупах, а на неё сверху был накинут большой шерстяной платок-шаль, и все это заиндевело. Я гордый тем, что справился с поездкой, расхрабрился и встречая знакомых, указывая на заиндевевшую бабушку говорил; Деда Мороза везу.

Кстати, о лошади Серко. Он некоторое время был на постое у нас. Я с удовольствием ухаживал за ним, накладывал сено, давал овёс и ездил на нём на водопой к колодам (это длинные деревянные корыта), которые были возле скотобаз у скважины. Там поили весь скот.

Озёр и речек поблизости не было и воду добывали, буря глубокие скважины, и поршневыми насосами в основном вручную, а иногда с механическим приводом, качали воду. Я был ещё мал, поэтому подводил Серко к коновязи, взбирался на него и без седла в основном шагом ехал на водопой и обратно. Но однажды расхрабрился и пустил коня вскачь, видя себя со стороны удалым наездником. Подскакав к дому и натянув поводья закричал: «Тпру», требуя остановиться. Серко встал как вкопанный. Я по инерции полетел через голову коня ему под ноги. Серко спокойно и аккуратно перешагнул через меня и отправился в стойло. Я ещё некоторое время лежал на земле испуганный, не веря в своё спасение. Вот такой был умный конь при глупом наезднике.

Вокруг дома летом большими полянами и вдоль всех дорог росла трава – спорыш, мелкая и мягкая. Когда появлялись гусята, мне поручалось пасти их на этой траве. Надо было следить чтобы они вместе с большими гусями не уходили далеко и защищать их от ворон и коршунов. Выносил я их на поляну в картонном ящике, аккуратно вынимал из него и ставил на траву каждого гусёнка, затем наливал в блюдечко воды, крошил на принесённую картонку варёное яйцо и немного разваренной каши. Ложился на мягкую травку и устремлял взор на голубое. высокое, чистое небо где иногда проплывали перистые облака. Гусята о чём-то разговаривали между собой, пили водичку, иногда подходили ко мне и холодными мокрыми клювиками тыкались в ухо или руку. Смешно было смотреть как они паслись. Гусёнок хватал за листик травку и, вытянув шейку, упёршись в землю лапками, старался оторвать листок. Когда это ему удавалось, он падал на попу и довольный начинал жевать свою добычу.

И пока они (гусята) были маленькими светло-зелёными красивыми комочками, с ними было мало хлопот. Но вот они подрастали и становились вредными, всё хотели куда-то улизнуть и с ними надо было держать ухо востро. А то ищи ветра в поле.

На полянке перед домом была сложена из кирпича небольшая печечка, летом на ней готовили еду, варили корм для гусей, свиней, тут же на поляне по вечерам кушали, устроившись на разостланном покрывале. Помню, как бабушка собрала сметану в большую металлическую чашку (тогда сепараторов не было и сметану собирали со скисшего молока ложкой) и куда-то ушла. Я пришёл – увидел сметану, залез рукой в чашку, наелся и от нахлынувшего удовольствия развеселившись, в телячьем восторге, надев чашку на голову, начал танцевать в луже сметаны. Этот радостный момент помню, что было дальше деликатно опускаю и… не помню.

Мы часто ели жареных карасей, а это рыба со множеством мелких костей и как-то я не уследил и кость от рыбы застряла в горле. Было мне лет пять. Все ахали и охали, заглядывали мне в рот, но ничего поделать не могли. Я безутешно плакал. Врачей в посёлке не было. И тогда меня повели к ветеринару Кузьме. Он был единственным в округе, кто лечил скот и помогал людям. Когда Кузьме объяснили, что случилось, он подозвал меня и дал корку хлеба. «Пожуй немного, а потом проглоти» – велел он. Я проглотил пожеванную корочку и – о счастье – кость исчезла. «Ну, не болит?» – спросил Кузьма, «Нет», – обрадованно сказал я. «Живи!» – сказал Кузьма и хлопнул меня по спине огромной ладонью так, что я по инерции долетел до входной двери. Осмелев я повернулся и сказал: «Спасибо». Кузьма раскатисто расхохотался и ответил: «Будь здоров».