– Понятно.

Везет Дарт-холлу на непуганых. Или нынешний барин стражи бодр только с ним?

Копыта ходко отстукивали по дороге. Бойцы окружили Еньку, соблюдая четкий строй и внимательно оглядывая обочину…

Переночевали в очередной таверне по дороге. Стражники снова выгнали всех посетителей, но уже никакого кутежа – захлопали дверьми, проверяя дом, и выставили посты. Ужинали по очереди. Оказывается, прекрасно знают свое дело.

Перед сном выбрался подышать воздухом – расправил платье, уселся на крыльцо и по-женски подпер щеку ладошкой. А что? Баба. Звездами любуюсь…

Вздохнул. Звезды яркими россыпями перемигиваются в вечернем небе, в траве приглушенно стрекочут сверчки. У ворот расплывчатым силуэтом маячит фигура солдата, из конюшни доносится чуть слышимая возня. Тихо. Покойно.

Как в княжестве распределяется доход? Куда идет оброк? Товарный налог? Судя по всему – масса не малая…

В конюшне всхрапнула лошадь, детский голос рассмеялся: «Ну-ну, спокойно, милая…» Енька поднялся и лениво прошуршал подолом через двор к распахнутым дверям – бодрый мальчуган с удовольствием чистил громадной скребницей поблескивающие в свете масляного светильничка шкуры: «Как тебе сейчас? Хорошо, правда?» Увидел Енькин силуэт в звездном квадрате входа и смутился.

– Любишь лошадей?

– Это же бернские скакуны, – недовольно пояснил, удивляясь, что не видят очевидную вещь. – Я таких только на лесной ферме хозяина видел.

Оголец явно не догадывался, кого охраняла дружина в таверне, и явно не жаждал отвечать на тупые вопросы какой-то девчонки. Куклу забыла?

– Точно таких? – вдруг спросил позади лейтенант – Енька вздрогнул: ну, блин…

Зачем пугать-то? Девушка! Разве не видно?

– Простите, господин, – парнишка смутился и поклонился, – но такое, – постучал пальцем по ветвистому значку тавро на крупе, – сложно спутать.

До Еньки наконец начало доходить. Удивленно обернулся – Айшик ответил многозначительным взглядом. Затем снова взглянул на мальчишку:

– Где эта ферма, помнишь?

Малец уже осознал, что сболтнул лишнее:

– Что вы, господин… – замялся, побледнел, – может, и напутал, откуда мне знать-то? Мал еще! Лошади, они все на одно лицо… тьфу, морду…

– Не надо, – коротко бросил Енька офицеру. – Не сейчас.

Прошелестел мимо лейтенанта и поднялся по ступенькам в таверну.

– Ваше сиятельство, – догнал Айшик, – по словам Хватца, кони гибли от мыта и сапа, заразившись от коз…

– Не сейчас, Эйд, – приостановился Енька, впервые назвав вояку просто по имени. – Что нам даст пара-другая лошадей? Выкрутятся. Тут другой подход нужен. И завтра – дела поважнее.

– Как скажете, миледи, – поклонился офицер.

Енька закрыл дверь и опустился на постель. Ты не понимаешь, дружище. Дело не в паре лошадей. Вообще не в лошадях…

Подгорный Густогай приблизился к вечеру следующего дня. Отроги Идир-Яш надвинулись, нависая громадой над головой, порывами налетал Бора, северный ветер. Проплыла мимо пара брошенных деревень, с провалившимися от времени крышами и заросшими густым бурьяном дворами. Уже лет десять, как оставили…

У последней деревушки дорогу перекрыл армейский патруль Вааля – четверка солдат в кирасах, десятник поднял руку.

– Кто командует заслоном? – еще издали небрежно бросил Айшик.

– Майор Аатту, господин, – армейцы уступили дорогу, провожая удивленными взглядами княжескую стражу хозяев.

– На месте?

– В штакоре, в центре.

Деревенька приведена в порядок. По договору заслон обеспечивали три сотни солдат – обхоженные дома под казармы, дымящаяся кухня, выстиранное белье на ветру, ряды столов под уличную трапезную, в конюшнях храпят лошади. Чисто, прибрано, подметено – образцовый армейский порядок. Енька с любопытством рассматривал бойцов – стандартные боевые кирасы, бородатые лица, негромкий говор, привычные алебарды в руках.