– А вы вспоминайте.

Олег понял, что темнить с адвокатом не имеет смысла, и рассказал ему все, что было в тот злополучный день.

Как начал пить еще днем, как дома Ирка закатила ему истерику за то, что он попросил ее посидеть с младшим братом, потому что в своем состоянии опасался брать на себя ответственность за ребенка. Как выбежал за ней на улицу. Как искал ее в соседних дворах. Чтобы объяснить, что нельзя с отцом себя так. Ведь он ее растил, кормил и одевал. Ну, и что, что не родной! Обидно! Несправедливо. Искал долго, что даже начал трезветь. Но встретил мужиков возле «Пятерочки», и с ними во дворах раздавили две. Потом за третьей пошли. Но Пшеничная закончилась, а на «Легион» не хватало. Парень там с панельных домов, добавил им. И с ними потом пошел. На столике потом стояли. Поздно уж было. Часов одиннадцать… Может больше… Потом… Потом не помню ничего… Проснулся от холода, зубы стучат, самого трусит. Светло уж было. До дома чуть дошел. Дошел, и дальше спать лег. Проснулся ближе к вечеру уже. Без похмела по хате промаялся. А там уже и менты заявились. Загребли без объяснений, и сюда. Ремень, шнурки отобрали. Хорошо сигареты оставили.

– Это точно всё, что вы помните про эту ночь?

– Да точно. Точно.

– А царапины на лице откуда?

– Да хер его знает, – Олег потрогал раны и поморщился,– Может с Валиком сцепился, может упал… Не помню. Вообще ничего после бутылки последней не помню. Белый лист. Вон даже когда шмонали, нашли в куртке бумажку какую-то, а я, ну вообще без идей откуда она… Что за адрес…

– Записка? Своей рукой писали, или кто-то вам ее дал?

– Ой, да не знаю я, командир… Я тебе все, что знал рассказал… Можешь помочь – помоги. Нет, так давай я обратно в камеру пойду, полежу хоть. Тяжко что-то мне.

Максим вздохнул. После разговора с Олегом ясности не прибавилось.

Адвокат позвал сержанта, сказал, что задержанного можно забирать. Подошел к окошку дежурного.

– Слушайте, тут такое дело. Мне бы осмотреть вещи, которые были при Звягинцеве в момент задержания.

Дежурный издал звук, который означал недовольство тем, что его все время отвлекают звонками и просьбами своими сраными от спокойного несения службы. Но все же встал и пошел к шкафу с изъятыми вещами. Вынул оттуда черный мешок, на бирке которого была фамилия «Звягинцев», и не задавая лишних вопросов отдал его Максиму.

– Я могу разложить на этом столе?

– Да, только быстро давайте.

Куртка, ремень и шнурки, потрепанные наручные часы китайского бренда «Shsby», кошелек. В кошельке права и медицинский полис. Денег нет. В кошелек вложена бумажка, явно чтобы просто не потерялась и не помялась еще сильнее. Небольшой листок, вырванный из записной книжки. Да не просто из записной книжки, а из телефонной. Удивительно. В третьем десятилетии двадцать первого века, кто-то сохранил, и пользуется такими артефактами. Если не сказать атавизмами. Вероятно, хозяин этой книжки, человек в возрасте.

Максим развернул листок. «Проектируемый проезд 3245, дом 4, комната 10».

Он обратился к дежурному:

– Простите, а Проектируемый проезд 3245, это далеко?

– Да рядом тут, – буркнул хмурый старшина, – минут 5 на машине.

– А что происходит здесь? – раздался громкий грозный голос. – Почему в вещдоках посторонние тут роются?

По лестнице спускался огромных размеров, коротко стриженный, накаченный человек, в футболке и с наплечной кобурой.

Дежурный вскочил и стал оправдываться:

– Дмитрий Сергеевич! Я думал, что с вами согласовано!..

– Думал он.

Максим повернулся к полицейским спиной, и незаметно сунул бумажку с адресом себе в карман.

– Вы почему тут хозяйничаете, а? – обратился опер к Максиму.