– Относительно рядом с набережной. – нахмурился юноша. – Рядом мост Старо-Калинкин и канал Грибоедова. А что?

– Ну это хорошо, – приободрил его Водитель. – Вдоль набережной дома с большим количеством жильцов, да и вглубь тоже, а сейчас ты вообще не фонишь, поскольку у меня в коробке, ну, если тушку ты нормально в одеяло замотал. Так что тебя она сейчас не найдёт.

– А что, ищет? – внутренне напрягся Вятич.

– Конечно ищет! – уверил его Водитель. – Я думаю – даже прямо сейчас.

– Водятел, блин! – раздался крик откуда-то сразу со всех сторон. – Ты уснул там, что ли?

Вятич испуганно вздрогнул и широко распахнутыми глазами вопросительно посмотрел на Водителя.

– Ох, блин, тьфу! – хлопнул себя полбу тот и закрыл глаза.

Через секунду в комнате появился какой-то ещё один третий мужчина с банкой пива в руке, критически посмотрел на Вятича, открыл банку и сделал несколько глотков.

Юноше стало не по себе, и он рефлекторно двумя руками судорожно прижал зайчика к груди.

– Где тебе хреново будет? – спросил новоприбывший и подошёл к Вятичу. – Назови плечо!

– Какое плечо? – оторопел юноша и ещё сильнее вцепился в зайчика.

– Своё, конечно же, – произнёс внезапный незнакомец. – Правое или левое. Ты не думай, ты называй!

– Ну правое… – неуверенно произнёс Вятич.

– Шантрапа! – констатировал гость, ещё раз хлебнул из банки и внезапно от души втащил Вятичу в левое плечо левым кулаком.

Юноша улетел к стене, роняя зайчика в полёте. Там он впечатался хребтом в голые камни стены, сполз на пол, схватился правой рукой за левое плечо и заверещал.

– Всем пока! – пожал незнакомец руку Водителю, допил пиво, разорвал банку за противоположные концы и исчез.

– Твою ж мать! – орал Вятич и качался от боли, мотая головой. – Что ж так больно-то, а? Гнииииидааа! За чтоооо?

– А здесь всё больнее, чем на земле, – ответил Водитель. – Тут тело тебя не защищает, часть удара на себя не берёт, оно занято – в кроватке лежит. И тем более это не сон. Восприятие на максимуме. Как изрёк великий Кунфу-панда: «Там где дрябло – там и нежно!» Представь, что тебя прямо в нервы ударили. Хотя зачем тебе представлять, у тебя сейчас итак восемь-дэ-кинотеатр.

– И что, теперь всегда так больно будет? – простонал Вятич.

– Ну со временем научишься, да и корка нарастёт. Но когда тебя живьём жрать будут, ты узнаешь, что такое на самом деле означает «феерия чувств».

– А кто это был-то? – спросил, поднимаясь, юноша.

– Да Сказочник из Москвы. Один из мощнейших открытых событийщиков.

– В смысле – «событийщиков»? – не понял Вятич.

– Ну, как бы тебе это попроще объяснить… Событийные практики… Вот, к примеру, у тебя же бывает так, что перед походом куда-то у тебя в солнечном сплетении прям хреново, и ты идёшь туда, и там происходит какая-нибудь ерунда?

– Ну да, периодически.

– Воооот! А он не идёт!

– А бить-то зачем? Да ещё и в другое плечо-то?

– Так он в левое тебя ударить и хотел. И именно так, со всей пролетарской ненавистью. А ты это никак не определил.

– А зачем он меня шантрапой обозвал?

– Когда дворяне вернулись из похода на Париж, они привезли оттуда французскую местную моду: крепостные театры, – начал объяснять Водитель. – Очень им пасторали понравились. Ну, это типа интерактивного порнофильма с песенками про лужайку, крестьяночку и пастушка. Нанимали французских хореографов с уровнем паршивости, соответствующим доходу дворянина, и тот отслушивал крепостных. Если крепостные подходили, то их брали в театр, и всё у них было хорошо, их кормили, одевали и в поле не надо было больше пахать. А если они петь не умели и слуха у них не было или голоса – то этот хореограф при отборе говорил «chantera pas», что в переводе с французского означало «не поёт». Так что «шантрапа» – это твой потолок в событийке. Что, кстати говоря, не самый лучший в твоей ситуации вариант.