На другой день Суслов уехал. Никто его не вспоминал, будто он вообще не приезжал. А потом стало очевиден провал миссии Суслова, поскольку о ней ни слова не сообщила «Правда». В случае успеха наверняка что-нибудь бы напечатали.

Неудача миссии Суслова подтвердилась ещё и тем, что обмен колкостями и упрёками между руководствами двух компартий продолжался. Примерно десять лет спустя, когда Юра уже работал в отделе радиовещания на Японию, была предпринята новая, основательно подготовленная и более открыто обставленная попытка хоть о чём-нибудь договориться на уровне двух главных партийных руководителей. С советской стороны это был уже изрядно выживший из ума и стремительно терявший способность к членораздельной речи генсек Брежнев, с японской – председатель президиума ЦК КПЯ Миямото. Главным переводчиком был опытный специалист по переговорам такого рода, то есть понимавший невнятное бормотание полудохлого генсека и облекавший его в осмысленные фразы заведующий отделом вещания на Японию Гостелерадио СССР Левин – личность крайне неприятная и широко известная в узком кругу специалистов по Японии.

В пятницу второй половины декабря 1979 года, причём ближе к концу рабочего дня, когда Юра уже предвкушал радость двух грядущих выходных и интим на кровати в уютной квартирке Лены, а также в своей квартире с третьей женой, его вызвал в свой кабинет Луговской – начальник выше Левина, отсутствовавшего на основной работе:

– Вам завтра отдыхать не придётся. Срочно получите магнитофон, я распорядился, чтобы специально подобрали получше и в футляре поприличней. Поедете на Красную площадь и запишете интервью Миямото. Это спущено сами понимаете кем и откуда. Левин позвонит Вам домой и продиктует вопрос по-японски. Отнеситесь крайне серьёзно, видите, какое доверие Вам оказывают.

Выходной испорчен, это жаль. Но задание-то почётное, ежу понятно! Вместе с тем таскаться на потеху японцам с жутким допотопным венгерским магнитофоном, конечно, откровенно говоря, стыдно. А других магнитофонов не было. Но если всё удачно сложится, то и на работе рейтинг Юры заметно поползёт вверх, и женское внимание не уйдёт от него. Можно ради всего этого чуть-чуть поднапрячься и убить двух зайцев.

Вечером Левин позвонил Юре по домашнему телефону, и по интонации его, надо признаться, приятного баритонистого голоса Юра мгновенно почувствовал, что тот говорит не из своей квартиры. Он продиктовал вопрос, настаивая на неукоснительном его соблюдении и записи на магнитофон, а затем несколько раз переспросил: «Не опоздаете? Не забудете?». Спросив паспортные данные Юры, Левин ещё раз повторил, что «ожидает достойного выполнения ответственного поручения ЦК нашей родной партии». По последним словам Юра понял, что Левин позвонил ему из комплекса зданий ЦК КПСС на площади рядом с министерством, где работали его отец и Зинаида. Значит, там одобрили его миссию. С одной стороны приятно, что Алексей Иванович и прочие доверяют Юре, с другой – с каким великим наслаждением он бы послал их всех к ….. и плюнул в их рожи!

Юра стал обдумывать, что получается и каков расклад на завтра. Стало ясно, что японских гостей охватило желание прорваться в советский радиоэфир. Гостелерадио, мол, охотно даёт возможность высказаться и японским министрам, и буржуям всяким, и артистам, и заезжим туристам, а вот руководством компартии упорно пренебрегают! Действительно, не было до сих пор такого, чтобы хоть раз давали микрофон японскому коммунистическому функционеру: а вдруг брякнет не то! Конечно, на то и предусмотрена предварительная запись на магнитофон, предполагающая элементарную «работу с ножницами и клеем» (дословный перевод с японского 鋏と糊の仕事), но не всегда такое возможно. На переговорах японцы наверняка что-то наплели насчёт того, что «для повышения авторитета компартии Японии, а также и в качестве показателя действительного улучшения межпартийных отношений будет чрезвычайно полезно, если председатель президиума Миямото скажет пару слов в советской передаче новостей на японском языке». Причём мысль эту донесли до принимающей советской стороны, и в этом самое интересное, через того же Левина, лично отвечающего за радиовещание на Японию! Возразить им было трудно, и Левину теперь приходится выкручиваться, то есть организовывать интервью, которое, может быть, поручил ему чуть ли не сам бровастый и беззубый генсек, если тот вообще ещё способен вникнуть в ситуацию без подсказки. По сути, Юрин начальник взял на себя ответственность перед высшим руководителем партии и страны, причём в присутствии и наших весьма неприятных, но облечённых властью прихлебателей из международного отдела ЦК, а также зловредных японских коммунистов, а затем переложил значительную долю ответственности на Юру как на непосредственного исполнителя. Так что же ждёт Юру завтра? Лавры победителя или синяки побеждённого?