Не стоит село без Лёли. Истории из глубинки Юлия Сергеева

Моя прабабка, Егорова Ольга Петровна, не ассоциируется у меня с именем Ольга. Никто не называл её по имени-отчеству или «тётя Оля». Для дочери и зятя она была «мама», «мамаша», для всех других – ЛЁЛЯ. Всегда. И никак иначе.

Лёля родилась ещё при царе, а умерла в канун XXI века. «Человек-век». Долго прожила, много видела. Таких много, скажете вы. Она отличалась от всех, скажу я. А точнее напишу.

Все поколения нашей семьи помнят Лёлю. Редкий день проходит, чтобы её «не вспомянули». Лёлины словечки «не сходит с языка». Она напоминает о себе цитатами, которые живут в нашей речи.

Даже моя дочь, видевшая Лёлю только на фото, спустя четверть века после Лёлиной смерти, говорит о ней так:

– Моя любимая родственница.

Лёля была упёрта, бодлива, болтлива. Последнее – особенно.

– Язык без костей, – иногда говорим мы друг другу, намекая на яркое качество, которое перешло от прабабки, любительницы поболтать, – о, баба Лёля!

Это любя и шутя. Да и в полмеры: повторить Лёлю невозможно. С годами пришло понимание, какой это был уникум. Наш.

Росту Лёля была ниже среднего, а вот размер ноги был больше сорокового и широкая стопа. На эту тему вопросом подкалывали деревенские мужики:

– Лёля, а почему у тебя нога такая большая?

– А это чтобы не упасть! – молниеносный ответ.

На абсолютно любые вопросы она всегда отвечала не задумываясь.

– А когда я родилась? – будучи маленькой, я пробовала поставить прабабку в тупик неожиданным вопросом.

– А я тебя не рожала!

Язык у Лёли, казалось, никогда не уставал. Она любила «вказать» – дать совет. Просят или нет, для неё значения не имело.

– Бабуль, я не люблю, когда вказывают, – часто говорила моя мама.

– А я люблю вказать!

В деревенской бане, которая топилась по-чёрному, было нестерпимо жарко и нечем дышать. Тот случай, когда у меня уже нос побелел, и максимум того, что я могла произнести:

– Угу.

Язык пожилой Лёли в это время молотил без устали. Она «балаболила» всегда и везде. Да ещё и юморила. Удивляла и скоростью речи, и быстрой мыслительной реакции.

Вспоминается к теме Лёлина загадка и отгадка.

– Что быстрее всего на свете?

– Мысль.

Лёля родилась в 1912 году, в праздник, в Иванов день, в деревне Маньково Островского района Псковской области. Пешком до ближайшего города Острова десять километров.

Дом в Маньково стоял на берегу реки Великой. Земля там была хорошая. Отсюда, наверное, ещё одна Лёлина загадка:

– Что жирнее всего на свете?

– Земля.

Скотины держали много. Курицу резали на один день, утка уходила на два. Мать Лёли, Наталья, каждый день готовила на семью.

– Была не грамотна, но деньги посчитает, не ошибётся, – говорила Лёля о матери, а про детство в родительском доме, – работно, но сытно.

Отца Лёли, Петра, раскулачивали не раз, хотя он был середняком. В деревне его называли «крепкая личность». Говорили, что умел многое лечить заговорами.

Лёля тоже умела «пошептать», но только от некоторых болезней. Например, остановить кровь. «Шептала» она и на волос. И выходил!

Кроме Лёли, в семье было ещё четверо детей. Про двух братьев, которые погибли в войну, Лёля не рассказывала. А вот брат Иван (1909 года рождения) и сестра Татьяна (1910 года рождения) – важные персонажи её жизни.

– Танюшка и Ванюшка, – оба имени Лёля произносила с ударением на первый слог. Она и внучек позже будет называть в этой же манере: Иннушка, Ленушка, невестку – Нинушка.

Лёля – кладезь народной мудрости, но образованной её точно не назовёшь. Она долго была неграмотна. Лишь в возрасте шестнадцати лет немного походила в первый класс. Получилось это так.

В Маньково появилась учительница, и отец Лëли предоставил под школу часть своего большого дома. К ним в избу на уроки собирались дети со всей деревни. Вот тогда в своём доме, в свободные от работы по хозяйству минутки, Лёля научилась читать и писать.

Читала она медленно, по слогам. Писала крупными буквами, без соединений, без единого знака препинания. С ошибками, конечно.

«Пять строчек, ни запятых, ни точек», но понять было реально.

Брат Иван тоже периодически захаживал на уроки. Однажды учительница попросила его:

– Ванюша, посмотри, сколько времени.

Часы-ходики висели в коридоре. Ванюша вышел, потом вернулся и говорит:

– Я постоял, посчитал. Натикало пятнадцать. Я пошёл, а они всё тикали и тикали.

С сестрой Танюшкой у Лёли всегда было соперничество и абсолютное несходство характеров. Они были две противоположности. Лёля – правдоруб, а Татьяна с хитрецой с желанием приукрасить, прихвастнуть, выделить себя.

– Я, я, я, – с неимоверной скоростью, быстрее Лёлиной «балаболила» сестра.

Зимой, когда работы по хозяйству убавлялось, ставили став и начинали ткать половики. Работа приятная. Проснулся пораньше и с первыми лучами зари за став. Кто первый встал, тот и ткёт. Лёля урывала это дело чаще. Татьяна не очень-то благоволила к деревенскому труду.

Когда ставов в деревнях не стало, Лёля полюбила из лоскутов плести коврики. Пестрые, круглые. У моей тёти Инны на даче до сих парочка таких: в наследство от Лёли достались.

Четыре года Татьяна встречалась с Николаем, который неожиданно посватался… К Лёле.

Дело было так. Как-то Николай встретился с Лёлей и вдруг заявил, чтобы она немедленно пошла к нему домой, в соседнюю деревню Трасово. В семью, в жёны! Времени на раздумья не дал:

– Сейчас или никогда!

И ведь пошла!

Позже сильно порицала гражданские браки.

– Бабуль, а как же ты сама? Без свадьбы, без венчания?

– А я пошла в семью!

Переубедить Лёлю в чём-либо было не то что трудно, невозможно.

Николай привёл в семью, а венчание было потом. Первенец умер через несколько месяцев. Лёля считала, что «по заслугам»: венчалась-то уже в положении.

Смертность детей было в те времена высокой. У Лёлиной свекрови было четырнадцать детей (тринадцать родов), а выжили только семь.

Некоторое время спустя после замужества поехала Лёля навестить родных с ночёвкой. Стала раздеваться перед сном. «Нянюшка» увидела её нижнюю длинную рубаху без рукавов и спрашивает:

– Лёлюшка, а ты что, в этой рубахе и с мужиком спишь?

– Да.

К мужику Лёля ложилась всегда с одного боку. Она с рождения была глуха на одно ухо, но от своего мужа сумела скрыть. Знала, с какой стороны прилечь к нему, чтобы слышать. Он как-то сказал ей:

– Говорят, что ты глухая? Нет, наговаривают на тебя. Неправда. Ты всё слышишь.

В старости на сериалы Лёля плевалась:

– Ишь, как лижутся. Мы с Колей только губки с губкам.

Но детей двоих родили: дочь Тамару и сына Витюшу.

Лёля с мужем жили в Трасове. Шла эпоха коллективизации. Николай стал председателем колхоза, чем она, как жена, очень гордилась. Настоящий мужчина – глава семьи. Жили хорошо, но беднее, чем в родительском доме.

Сестра Танюшка деревенскую работу сменила на «Ляньград», где устроилась работать няней в семью немцев. Затем «дослужилась» до экономки. Осела в Ленинграде, вышла замуж за Петра. Муж по дому всё сам делал. Голос никогда ни на кого не повышал. Танюшка «я-я-якала» по-прежнему и считала себя главной в семье, на что Пётр реагировал спокойнейше.

И сёстры были не похожи, и мужья у сестёр тоже были не похожи.

– Такой, такого найдя, – оценивала Лёля семейные пары и добавляла, – купец – купца, слепец – слепца. Пара сходится: бес «с весам».

Татьяне понравилось жить в Ленинграде. Она сманивала туда брата Ванюшку. Он поехал. Проработал в семье у немцев целый год. Языка не освоил, но почему-то решил, что хозяин хочет женить его на своей дочери. Вернулся домой, в деревню, мотивируя словами:

– Они своё «чур-чур-чур», а я не понимаю. Может, убить меня хотят?

Отец донимал его присказками, намекая на невыгодный год в Ленинграде.

– Кот ходит по крыше: «Бурлак, Бурлак!».

Воробышек сел на плетень: «Чей-чей, чей?».

Теленок во хлеву: «На-а-аш!».

А петух взлетел, закукарекал: «Ни рубли не привёз!»

Редко, когда Иван высиживал, выслушивая это до конца. Чаще вставал и уходил. А потом женился на Маньке, да так и прожил с ней всю жизнь. Маньке можно было посочувствовать, Ванюшка, как в деревне говорят, «дурной» был. Напьётся и как за язык подвешенный:

– Маньк, а Маньк!

Пережил её всего на один год.

Однажды, когда чем-то занимались в огороде, услышали от соседа страшную весть. Он говорил, что началась война с немцами. Однако никто в это не поверил, потому что совсем недавно был заключён договор с Германией. В этом договоре было сказано, чтобы немцы и русские не нарушали мир десять лет. Но скоро в деревню пришла повестка и полностью подтвердила слова соседа. Мужчинам пришлось бросить свои семьи и идти на войну.

Лёлин муж ушёл на фронт, как и многие. Она осталась в деревне с двумя детьми: старшей дочери Тамаре было шесть лет, сыну Вите – три года. Во всех деревнях остались бабы да ребята.

В первые дни войны вражеские самолёты летали так низко, что казалось, крыши свернут. С самолётов не бомбили, а рассматривали местность.

Немцы приближались к деревне. Жителям нужно было покидать родные места. Взрослые уложили кое-какие вещи, посадили детей на телегу и вышли в поле. В это самое время над полем с диким рёвом пролетел самолёт. Люди испугались бомбардировки и бросились кто куда. Тамара и Витя продолжали сидеть на телеге. Самолёт оглушил и улетел. Когда взрослые очнулись от шока, спохватились, что дети так и просидели на телеге.