– А вам можно? – весь гнев, все отчаяние и потерянность Арда вложила в этот хрип. И в ту же секунду решила, как ей быть: она не могла остаться здесь, не могла снова довериться Виллему. Она бы лучше погибла в неизведанном, чем сдалась бы тому, кто смотрел на нее, как на глупое дитя, не оправдавшее надежды, как на проводника тьмы, которого нужно уничтожить.

И Арда побежала. Сперва метнулась к Фэй, пытаясь поднять ее с земли – бросить напарницу Арда не могла. Стиснув зубы, она потянула руку Фэй, чувствуя, что от этого расходятся края ее обожженной кожи, расползаются, как мед на жаре. Эта боль не отрезвляла, не придавала ясности – она заставляла всхлипывать от бессилия. Но ей нужно было забрать Фэй отсюда. Арда тянула и тянула, не оборачиваясь, пока не ощутила необыкновенную легкость – фейри подхватил тело Фэй на руки, перебросил через плечо, будто она совсем ничего не весила, и ринулся прочь от развалин. Теперь другого пути не было: если бы Арда не пошла за фейри, она бы могла потерять напарницу навсегда.

Она побежала, оглянувшись лишь раз – Виллем, опираясь на меч, полусидел у камня. Застывший, он был похож на стража этих древних развалин. Он был жив, но выглядел раненным и обессиленным, и не пытался гнаться за ними. Наряду с кипучим гневом – таким же горячим, как кинжал, оставивший клеймо на ее коже – и отчаянием от разорвавшейся связи в ней бурлило непонимание. Почему Виллем не сказал ей, как опасен ритуал – неужели держал ее за трусиху? Почему ничего не объяснил и не подготовил – разве не было к ней доверия? Разве он не знал, как был ей дорог, как она была ему благодарна? Разве не сделала она все, чтобы заслужить его признание – разве не была она, как и он, охотником, разве не доказала, что ей можно верить? Арда желала лишь быть подобной ему, сравняться. Ему было достаточно просто оставаться на ее стороне – она бы вверила ему собственную жизнь. Принять конец от рук Виллема, не получив ответов, не поняв за что – Арда так не могла. Он не должен был стать ее концом.

«Неужто тьма, которой вы страшитесь, наставник, так кромешна, что вы готовы принести меня в жертву?»

Арда бежала сквозь слезы и боль. Фейри был быстр, а ее подгоняли гнев и отчаяние. Пока ветки не принялись хлестать ее по лицу, Арда не останавливалась и не сводила глаз со спины своего проводника. Только когда лес сделался густым и непроходимым, фейри остановился. Он уложил Фэй под высокий, весь в цвету, бузиновый куст. Арда проследила, чтобы он отошел от напарницы, и только тогда отпустила себя – рухнула на влажную лесную землю, и прохлада сырой травы подарила ей успокаивающий сон.

***

Арда шла по заросшей тропинке. Вокруг не было ни души: ни людей, ни животных, ни птиц. Полная луна была ей компасом, будто вырисовывала путь – такая дорожка рисуется, если смотреть на спокойное озеро в ясную ночь. Привычная картинка окутывала спокойствием, уверенностью в наступающем дне. Но Арда нервничала. Луна была не такой яркой, как обычно, трава казалась пожухлой. И шепот, обычно отчетливый, сейчас звучал шелестом листьев. Арда не могла разобрать в нём ни единого слова. Ни привычного «отыщи», ни сочувствующего «вспомни», ни повелительного «проснись». Как будто она вдруг очутилась одна во сне, в котором всегда было чье-то присутствие.

Она остановилась – бил колокол. Громкий, словно созывающий на казнь, но и тревожный, будто предупреждающий о нападении. Арда повернулась на звук, и в тот же миг тропинка ушла из-под ног, раздвоилась, растроилась. Арда не могла выбрать, куда ей дальше идти, но и земля словно воспротивилась тому, чтобы она по ней ступала. Почва разошлась под ногами, и Арда рухнула во тьму. Она пыталась зацепиться хоть за что-нибудь, замедлить падение, но руки скользили по мокрой глине, тонули в трясине, царапались о сухой горячий песок, так ничего и не ухватив. Расползавшуюся землю совсем не держали корни деревьев – она была пустая, безжизненная. Арда кричала, но изо рта не вырвалось ни звука.