Это отдельная история по тому, чтобы сделать такой детокс и выходить из этого digital-мира.

И: А как хорошим девочкам выходить из дигитального мира?

Л: Это хороший вопрос. Но пока прекрасная И. со своим прекрасным мужем, на свой лад Кен с Барби, и у них прекрасные ухватики кухонные, постельки, одеяльца. Если это воплотить в материальный мир, это будет то, что надо, а если это будут мечтания о том, что еще тридцать лет, и изобретения принесут большие деньги, то это про мечту, это не про деньги.

Вот что получается: на шахматной доске И. (и отчасти ее мужа), которую мы осветили, стоят вполне определенные фигуры. Это любовь к мечте. Это стремление к чистоте и к тому, чтобы быть хорошей. Это постоянное желание учиться. Это высокая чувствительность, которая может быть и благом. Мы рассмотрели один из этюдов, но на этой же самой шахматной доске могут быть и другие. Фигуры будут те же, но они могут ходить иначе. Для этого должен возникнуть выход в неопределенность, она должна пугать меньше, а драйвить больше. А теперь поглядим, какие вообще бывают фигуры на шахматной доске.

Ферзь – одна из самых мощных фигур.

На шахматной доске наших финансовых партий тоже есть мощный фактор, влияющий на нашу способность обращаться с деньгами: это фактор наших бессознательных убеждений.

Нужно сказать, что бессознательные убеждения, о которых я говорю, – это не то «бессознательное», о котором любит говорить психоанализ. Это не настолько глубокий слой залегания.

Скорее это нечто между поверхностным и глубоким слоями, то, к чему мы приходим после некоторых размышлений, а в сессии – после относительно недолгой работы с метафорами. Это «очевидное невероятное», то, на что натыкаешься вторым слоем. Работа с бессознательными убеждениями в сессии больше похожа на игру в прятки, чем на болезненное «раскапывание», «разбирание завалов» или «выявление скелетов в шкафу».

В сессии с И. из первой главы мы заговорили о детстве и маме. При этом если сам клиент дает на вопрос «Как вы думаете, почему это у вас?» готовый ответ («Конечно же, все из детства! Меня обесценивали родители! Мой психоаналитик…»), то я обычно предлагаю отнестись к этому ответу критически.

С одной стороны, да, безусловно, детство очень важно.

С другой – я борюсь с псевдопсихологической установкой на то, что буквально всё родом из детства. Нет, очень многое не оттуда, а, например, выросло из опыта юности или завязано на характер, темперамент, набор состояний человека.

Мой разговор о детстве нужен не столько для того, чтобы найти ту самую травму, которая все и определила, сколько для того, чтобы посмотреть, примеры какого финансового опыта есть у человека в голове, какие установки влияли на его формирование, как они конфликтовали, с чем он, возможно, боролся и что поборол, а что интроецировал.