Мать Матрена Алексеевна Супанько также не осталась в стороне от общей беды, и тоже партизанила. Как когда-то вскользь обмолвился Саша: «ходила по деревням прямо под носом у немчуры».

В первый раз, когда Михалыч заговорил о деяниях своих родителей, обстановка не располагала к подробным расспросам, ведь дело происходило во время зимней ночевки, после восхождения на гору Айры-баба. Поэтому, что называется, я всего лишь сделал зарубку у себя в памяти – «как-нибудь потом вернуться к этому разговору и узнать подробности».

Признаюсь также, что уже тогда обратил внимание, как Михалыч выпрямился, хотя до этого сидел, согнувшись в неловкой позе, у вечернего костра, и горделиво сверкнул глазами. Затем время от времени он также мельком, но все с той же неугасающей гордостью, теплом и сердечной признательностью много раз в наших с ним дружеских длительных беседах с гордостью подчеркивал: «матери вручали Благодарственные письма от Президента Российской Федерации за ратный труд, посвященные юбилеям Великой Победы». Откровенно говоря, я не обращал особого внимания – в какие годы, и за подписью кого именно, лишь от души радовался вместе с ним. И каждый раз ненавязчиво выводил дружескую беседу в нужное русло, узнавая все более новые подробности.

Кроме того, Саша был бы не Саша, если бы и в такую серьезную тему не внес хорооошую дозу юмора. Поэтому, уже завершая написание данной книги, я целенаправленно поехал к нему в гости, чтобы уточнить нюансы. Теперь настало, как витиевато любила выражаться легендарная Шахерезада, подходящее время для продолжения дозволенной речи …

К Пятидесятилетию Великой Победы, когда уже шел «парад нейтралитетов» и многие ветераны Великой Отечественной Войны и труженики тыла остались жить далеко от России и вне ее в бывших союзных республиках, Матрене Алексеевне вручили Благодарственное Письмо за ратный труд за подписью Президента Российской Федерации Бориса Ельцина. Насколько я понял, как раз это обстоятельство и растрогало и ее саму, и ее потомков: «не забыли, помнят, несмотря на развал громадного бывшего Советского Союза и на новые границы». Причем тогдашний посол России в Туркменистане даже зашел к ним в гости домой, чтобы лично вручить Письмо и персонально поблагодарить за мужество в борьбе с грозным врагом. Как раз в той неформальной беседе дипломат поинтересовался: «российское гражданство не думаете оформлять?».

Все присутствующие члены семьи чуть ли не хором ответили: «давно собрали пакет документов на нас всех, вот только наша очередь в консульстве пять тысяч какая-то. Неизвестно, когда дойдет…»

Посол спокойно ответил: «не ждите, завтра зайдите в посольство».

Конечно, я не уверен, что они именно назавтра пошли в указанное труднодоступное из-за наплыва посетителей учреждение, но наверняка очень скоро, скоро…

Где здесь юмор? Дальше я перекину слово самому Михалычу: «как мне потом рассказывали, там сидела фифа с золотыми перстнями на каждом пальце и с толстенным колье на шее, которая общалась с людьми по-хамски, чувствуя себя вершителем их судеб. Она сквозь губу сказала моей матери – «чего вы пришли, когда ваша очередь, тогда и приходите!?»

Мама женщина мягкая и скромная, не сторонница конфликтов, стояла в стороне в платочке, и начала было говорить своей невестке Рае (сопровождавшей ее на прием): «может, пойдем и придем потом?».

Добавлю от себя: ведь уже одно это яркое свидетельство незаурядных качеств героической личности, которая не собиралась демонстрировать свои заслуги и требовать заслуженного признания и уважения хотя для «подать документы вне очереди». Подчеркну, свойственное и ее сыну, самому Саше Супанько…