– Хоть один подойдёт – по шее полосону или в морду брошу, все разом ломанётесь – хоть одного, но угроблю, а после спрыг-

ну на низ. Давай подходи, кто смелый?.. кагалом бить одного вы горазды! Ну?!.. – держа впереди себя острый кусок стекла, запи- наясь в словах, стараясь громче кричать, сказал Костя. В эту ми- нуту послышались внизу громкие женские голоса. У входа в зда- ние стояли, задрав головы, дежурная вахтёрша и комендантша общежития. Услышав звон стёкол, после чего рассмотрев на фоне светящегося окна стоящего парня, обе подумали, – что их воспитанник сейчас станет прыгать со второго этажа. Подняли

шум: стали кричать, уговаривать и возмущаться, но Костя их не слушал. Костя ещё раз посмотрел вниз, но там стояла темнота, и где эта земля, определить было трудно; пока он смотрел и раз- думывал, кинул взгляд в комнату, но она уже была пустая – вся шайка исчезла словно растворилась. Уже через пару минут в

помещение с воплями вбежали две женщины. Дальше было разбирательство: кто бил, зачем, по какому поводу и сколько раз? В тот вечер в поселковом медпункте, куда Костю скорая

помощь увезла, дежурный врач посвятил ему больше часа, при- водя его голову, если и не в надлежащий вид, то хотя бы немно- го глаза открыть, чтобы видеть, куда ногой ступать. Настаивали на госпитализации, но Костя наотрез отказался, а когда доктор

сказал, что не отпустит его, встал и покинул медпункт. На следу- ющее утро, ровно в восемь часов утра, когда звонок оповестил о начале занятий, Костю из общежития увели в кабинет директора училища. Войдя в кабинет, ему предложили присесть, отчего, отрицательно покачав головой, он дал понять, что в том не нуж- дается и остался стоять вблизи у дверей. За столом собрался

консилиум «дознавателей», – как обычно собираются на сове- щание. На своём почётном месте сидел директор, рядом с од- ной стороны заместитель по воспитательной части – завуч, с другой стороны участковый инспектор посёлка Новая – Соко- ловка; медики ему ещё ночью сообщили о случившемся. Далее сидели преподаватели, которые вероятно не были в этот час за- действованы, мастер производственного обучения группы, где Костя учился и те две женщины, которые ночью посодействова- ли в прекращении разыгравшейся драмы. Допрос вели без при-

страстия, – куда уж тут применять что-то, когда на парне живого места нет. Все сидящие за столом – не менее десяти человек —

приготовились писать. Перед каждым лежит лист бумаги, между пальцев ручка торчит. Оставалось лишь зафиксировать допрос, после сравнить, подкорректировать, отредактировать и отпра- вить следователю. Костя решил стоять насмерть, как когда-то

бравые гренадёры на Бородинском поле умирали. Как это и по- ложено в подобных разборках первым нарушил молчание

участковый инспектор:

– Константинов, – спросил старший лейтенант, обращаясь к Ко- сте, при этом пытливо вглядываясь в его изуродованную физио- номию: глаза – щелки, как у монгола, синяков – на пальцах не

пересчитать, губы – клочья висят, ну и остального по немного, – кто вас избил? Говорите, ничего не боясь, подробно, не упуская ни одной детали.

– Меня никто не бил, – ответил Костя, с трудом ворочая рас-

пухший язык во рту и произнося с трудом слова. Сказал и тут же отвернул голову вправо, разглядывая на стене картину неиз- вестного художника, где была изображена панорама строящей- ся какой-то ГЭС. На полотне картины красовалась Сибирь: тайга кругом, строители в касках командуют огромным краном. В комнате тишина и пауза в допросе – писать нечего, ибо такое не стоит писать, Все застыли в ожидании.