– От кого Фома прознал? – поменялся в лице атаман.

– Его сыновья возили сено из Орехового буерака, – ответил Новиков, стирая с разгоряченного лица, выступивший градом пот. – И там прослышали, что вы собрались побить князя.

Булавин от негодования то бледнел, то краснел.

– Молодец, что донес бумагу, – поблагодарил он Паньку, и чтобы придать фигуре лихой вид, тщательно оправил одежду. – Что будем делать?

После небольшой паузы старшина Савельев тихо обронил:

– Я уже говорил Кондрат: наказной атаман и старшины дали мне понять, что одобряют нападение на отряд Долгорукова.

– Тогда этой ночью тихо подберемся к ним и неожиданно ударим, – с расстановкой произнес Кондратий и акцентировал внимание казаков, что Фому надо взять живым.

– Любо, атаман! – откликнулись казаки.

Попрощавшись с Семилетовым, Новиков ловко взметнул в седло и пулей вылетел из ограды. Подняв белый шлейф над дорогой, конь вихрем промчался по улице. Еще пыль не осела, а от Паньки уже след простыл. Всадник словно исчез в сером облаке.

Уставший и голодный Булавин остался ночевать в войсковой избе. И весь вечер с его ума не сходили Ульяна с Никиткой. Они крепко вросли в его сердце, он каждый день о них думал. После дум о жене с сыном у Кондрата на сердце стало теплее. И в его душе выросла надежда на лучшее время.

Кондрат кинулся в неизвестный мир борьбы, как в омут. От многих дел у него закружилась голова.

В середине поникшей осени, изнуренный походом Долгоруков, двигался вдоль реки Айдар. Ни днем, ни ночью не смолкали чавканье ног и шлепанье конских копыт. И сколько бы они ни шагали, до ближайшего городка было не близко.

В дороге царскому войску приходилось преодолевать много трудностей, поэтому среди солдат редко звучали разговоры. Отдаленность от дома вселяло в их сердца неуемную робость. Даже в холодном осеннем воздухе чувствовалась беспокойная тревога.

– Когда будем в Шульгинском городке? – в спокойной раздумчивости прервал молчание князь.

– Через пять верст, – ответил с обычной улыбкой Ефрем Петров и сухо спросил князя: – Где ночевать будем, Юрий Владимирович?

Сердце Долгорукого кольнуло неприятное чувство.

– В Шульгинском городке остановимся. Надо перепрячь лошадей и пополнить запасы с фуражом.

– Там есть где разместится – не пропадем, – проговорил Петров.

– Жаль, такая благодать кругом, – мечтательно сказал Семен Несвицкий, вдохнув смолистый воздух. – Самое время ночевать у реки возле костра.

– У казаков губа не дура, воздух и в самом деле пряный! – поддержал Иван Дубасов. – Но в городке мы и сами сыты будем и коней накормим, а в случае тревоги хлопот будет меньше.

В синих сумерках отряд Долгорукого добрался до Шульгинского городка.

На майдане их встретил со всем приличием встревоженный Фома Алексеев. По команде Булгакова солдаты спешились и отвели коней за скотный двор. За оградой разнузданные рысаки напали на пожухлую траву. В воздухе смешались запахи конского пота и заплесневелого сена.

Долгорукий, не выразив никакого удовольствия от встречи с атаманом, передал коня ординарцу и кинул долгий взгляд на Алексеева:

– Устрой моих людей на ночлег и задай корма коням.

– Моя хата в вашем распоряжении, – радушно предложил Фома и указав рукой на соседнюю избу, добавил: – Подьячий и десять дворовых остановятся рядом с вами, в двух саженях разместятся солдаты и черкасские казаки.

Сумерки сгустились, кроме силуэтов домов, ничего невозможно было разглядеть. Спустя минуту по земле застучал тяжелыми горошинами дождь. Затем зигзагом сверкнула молния и сразу же начался сильный дождь. И все погрузилось во мрак, от дневного тепла не осталось следа.