Девчонки его не боялись, знали: папка добрый, никогда никого пальцем не тронул и ремнём этим, ну, потряс бы для устрашения, но ни на кого бы не замахнулся. Если бы штаны не упали. Хи-хи-хи!..

В четырнадцать лет Лерка стала ходить с подружками на танцы в соседнюю деревню – в своём клубе её знали и по просьбе родителей не пускали, а пролезешь тайком, так обязательно кто-нибудь донесёт. А в деревне не клуб, а просто танцплощадка, и туда приходят и из других деревень и сёл, и из общежития, и захаживают солдаты из расположенной неподалёку воинской части.

Танцы Лерка обожала. Страстно. Причём, танцы не как вид искусства – красивые движения под красивую музыку, а как вид времяпрепровождения, мероприятие, место, где на пятачке с четырьмя фонарями по углам, один из которых не работает, под оглушительную музыку в толпе взрослых, по большей части незнакомых людей, кипит своя, такая манящая, возбуждающая, кружащая голову жизнь. Симпатии, знакомства, объятия, ссоры, ревность, разборки, драки, приезд милиции, слухи, интриги, провожания домой. И бесконечные разговоры потом, смакование мельчайших подробностей. Именно это, по мнению малолетней Лерки, и была настоящая жизнь!

И она топталась в обнимку со взрослыми парнями, говорила, что ей шестнадцать, и позволяла некоторые вольности, и тут же сбегала, пряталась, шла танцевать с другим, сбегала и от него, часто не дождавшись окончания музыки, что не могло остаться незамеченным, торопливо приглашала кого-то сама на другом конце площадки. Этот кто-то, как правило, был со своей девушкой, и Лерка не раз была бита и оттаскана за волосы в кустах за неработающим фонарём взрослыми девками. Нравы на танцплощадке были простые. Вешалась на чужого парня – получи от его подруги. И от её подруг. Девчонки на разборки редко ходили по одной, обычно с подружками. Постепенно Лерка тоже обросла компанией подруг по танцам, а драться она умела с детства, и вот это была полноценная, захватывающая жизнь!

Однажды она познакомилась там с очень симпатичным солдатом – высоким, стройным, обаятельным грузином. У него были большие карие глаза, нос с горбинкой, тонкие усики, сильные горячие руки. Лерка соврала ему, что ей семнадцать, и он приглашал её несколько раз, а потом пошёл провожать. Летние сумерки, Леркины слова и всё её поведение не давали ему ни малейшего повода заподозрить, что она отнюдь не выпускница школы, готовящаяся к поступлению в техникум. Они шли в Леркин посёлок высоким берегом небольшой речушки, и всё было, как положено: пение соловья, цветущая черёмуха, доносившиеся из редкого березняка весёлые возгласы, затихающая позади музыка, высокая тоненькая девушка с копной рыжих кудрей, весёлая и дразнящая. Она то висела на его руке, прильнув к плечу, то вдруг, почувствовав его ладонь на своей талии, уносилась вперёд, мелькая длинными голыми ногами, кружилась, обняв белый берёзовый ствол и призывно смеясь. Горячий солдат с удовольствием играл в эти догонялки, петляя меж берёзами, и, в очередной раз поймав плутовку, прижал к стволу и прильнул к ней в жарком поцелуе, шаря нетерпеливой рукой по лёгкому платью. В этот момент послышались тяжёлые шаги и хриплый голос дяди Васи, односельчанина, работавшего вместе с Борисом.

– Это ещё что? А ну, отпусти девку! Лерка, шалава, марш домой! Всё отцу расскажу!

Он выдернул Лерку из объятий кавалера, увесисто наподдал ей тяжёлой рукой механизатора по тощей заднице и передал из рук в руки кстати подвернувшейся компании девушек, возвращающихся в их посёлок.

– Девчата, доведите эту … до дома, ишь, на танцульки повадилась, … дома должна сидеть, при матери, алгебру учить!..