Не оставляй меня! Резеда Ширкунова
1. Глава 1
Невысокого роста паренёк – босой, одетый в старую рубашку и такие же старые потрёпанные брюки – подошёл к маленькой девочке лет десяти, чумазой, с грязными волосами, заплетенными в две тоненькие косички. Короткое платье для её возраста почти не прикрывало щиколоток, босые ноги были от пыли серо-чёрного цвета. Холодное каменное лицо, крепко сжатые губы и совершенно пустые глаза. Она смотрела перед собой, ничего не видя и никого не замечая. Руки, сложенные лодочкой, она держала перед собой. В ладошках лежали две медные монеты. Он забрал их себе и положил в карман. Опустил её ладошки, взял под руку и повёл в сторону приютского дома.
– Эх, Ириска, опять директриса будет возмущаться, что мало денег принесли. А откуда их взять-то, если никто не подаёт. Только в праздники перед входом в храм можно заработать и то не всегда. Тебе хорошо, ругай-не ругай, ты всё равно ничего не слышишь и не реагируешь. Если бы твои родители знали, как будут здесь с тобой поступать, вряд ли бы отдали в приют. А директриса ещё с них денег содрала. Говорит, за тобой особый присмотр нужен, а какой там присмотр, иногда покормить тебя забывают. Если бы не наша повариха, тётушка Ната, померла бы давно. Остальных-то на работу всех разбирают, девчонок постарше дядька Прон забирает, они у него пряжу прядут. Девчонки жалуются, совсем света мало, магические светильники не покупает, жаль ему денег, видите ли, а то, что девчонки раньше времени ослепнуть могут – ему невдомёк. А мальчишек дядька Таран каждое утро уводит за скотиной смотреть. Они оттуда еле живые приходят и кормят их лишь один раз в день. Ужинать из-за усталости ребята уже не могут, сразу валятся спать. Так вот и получается, что едят только раз. Завтрак я даже и не считаю, один взвар с куском хлеба. Это разве еда? А платят за нашу работу директрисе хорошие деньги, сам видел. После прихода дядьки Тарана на столе мешок с золотыми лежал, она как увидела меня, так зыркнула глазищами, что я быстрее бежать от её кабинета. Думал, накажет, что подглядывал, но нет, вроде пронесло. Скоро осень, холодать стало, замёрзла поди.
Он остановился и потер ей руки.
– Холодные, ты только, Ириска, не заболей, а то меня заберут от тебя и отправят к дядьке Тарану, кто тогда смотреть за тобой будет, бедолага?
Неожиданно девочка словно споткнулась обо что-то невидимое и, схватившись обеими руками за голову, застонала от невыносимой резкой боли. Мальчик прижал к себе хрупкое тельце и успокаивающе гладил по голове.
– Сейчас пройдёт, это редко бывает, потерпи чуть -чуть.
– Боже, как больно-то, – простонала девочка и взглянула на мальчика. Тот, услышав голос, от неожиданности подпрыгнул и уставился карими глазами на свою подопечную.
– Ириска, ты разговариваешь?
– А не должна? – удивилась она.
– Должна, ещё как должна. Но когда тебя привезли в приютский дом, ты совсем не говорила. Твои родители сказали, что ты от рождения такая. Они устали ждать, когда ты станешь нормальной, как им обещал жрец богини Матери, и отдали тебя в приют.
– Избавились, значит, – сказала девочка, и такая тоска была в ее голосе.
– Ты прости их, они просто не знали, что с тобой делать, ты же совсем не могла находиться одна, за тобой нужен был постоянный присмотр.
– Значит, ты мой нянька?
Мальчик кивнул.
– Всё отказались, а я согласился, как можно человека бросить? Он же тоже нуждается в помощи. Вот нам двоим настоятельница придумала дело, стоять на паперти и просить милостыню, какой-никакой, а заработок. Знаешь, Ириска, думаю, не надо нам признаваться, что ты…, – он замялся, но всё же подобрал слово, – изменилась, так нам обоим будет лучше. Иначе разделят сейчас, и будем работать с утра до ночи без отдыха и выходных.
– Как ты меня сейчас назвал?
– Ириска!
– Знаешь, когда ты так сказал, мне почудилось, что у меня во рту конфетка, которая жуется, как жвачка.
– Я что-то не совсем понял тебя, а что такое жвачка?
Девочка промолчала.
– Знаешь, я не помню. Всё, что нас сейчас окружает, мне кажется незнакомым, как бы тебе объяснить, не родным. Всё вокруг – чужое.
– Ты какие-то странные вещи говоришь, Ириска, непонятные, – он зачем-то отодвинулся от неё и посмотрел пристальным взглядом.
– Почему странные? – удивилась она. – Обычные.
– Хотя, если ты ничего не помнила, тебе действительно всё будет казаться не своим, чужим, – он вновь взял её под руку. – Нам бы с тобой продержаться в приюте ещё годика два. А там моё совершеннолетие, 17 будет, и я тебя бы забрал с собой, зачем тебе жить в этом месте, ничего хорошего в нём нет. Если бы не ты, я давно бы сбежал, только на кого тебя оставишь?
– А как тебя зовут? – мальчик остановился и даже всплеснул руками.
– Ты и этого не помнишь? – девочка помотала головой. – Меня Вильстаном кличут, но все коротко называют Стан.
– А ты помнишь своих родителей?
– Смутно. Помню, как мы ехали в карете, маменька рассказывала что-то интересное, помню, что было весело, и я смеялся, с нами был мужчина, но его лица не помню. Когда на нас напали, то всё закрутилось, завертелось: крики, ругань отовсюду. Маменька спрятала меня в нишу, где в зимнее время обычно держала печку, чтобы ногам было тепло, и велела сидеть тихо. Когда крики, ругань утихли, я вышел из своего укрытия, маменька лежала на земле, а возле неё была лужа крови, которая вытекала из груди. Недалеко находился тот самый мужчина кверху спиной, а в сторонке кучер, который нас вёз. Ни вещей, ни сундуков, с которыми мы путешествовали не было. Потом ничего не помню, очнулся в полицейском участке, меня спрашивали, как зовут, а я повторял Стан, они пытались узнать моё полное имя, но я же был маленький, не помню, вот меня и назвали Вильстаном.
–Да, неприятная история. Раз ты ехал в карете, значит, из богатой семьи был. Думаешь, тебя никто не искал?
– Раньше я и сам надеялся, что меня кто-то найдёт, но с каждым годом, проведённым в приюте, надежда угасла, уже ни на что не надеюсь.
– Может, так и лучше, чем постоянно думать об этом, – произнесла девочка.
Так, разговаривая, они дошли до приюта. Поднявшись по лестнице, увидели пожилую полную женщину с темными волосами и колючими глазами, одетую в строгий чёрный сарафан, а под ним кипенно-белая рубашка с длинными рукавами, отделанная рюшечками. Она смерила обоих недовольным взглядом и сморщила нос, как будто почувствовала неприятный запах.
– Ну что, как день прошёл? – спросила строгим голосом женщина.
– Госпожа директриса, мы сегодня заработали лишь пять медяков. Он вынул из кармана деньги и отдал женщине.
– Вы оба больше проедаете, чем зарабатываете, придётся девку пристроить, может, мадам Расси отдать, а тебя ко всем ребятам. Пользы от тебя там будет больше.
Мальчик бросился ей в ноги.
– Госпожа директриса, я вас умоляю, не отдавайте её мадам Расси, мы завтра принесем больше, обещаю, только не отдавайте.
Женщина смерила сверху вниз взглядом ребёнка и хмыкнула.
– Хорошо, посмотрю, если завтра принесёте меньше двух серебряных, то я сделаю так, как решила раньше, – она развернулась и вошла в здание.
Стан так и остался сидеть на лесенке, смотря в одну точку,
– Стан, это про какую мадам она говорила?
– Ту, которая держит притон, у нее есть клиенты, которые любят забавляться с маленькими девочками. Тебя директриса хочет отдать туда.
– В дом проституции? Сделать из меня проститутку? – девочка присела рядом с другом, от услышанного её перестали держать ноги.
– Они у нас называются домами терпимости. Я знаю, что она отдавала уже туда девочек, практически все выдерживали не больше месяца, кто сам на себя руку накладывал, кого мёртвыми нашли. Этой мадам всегда нужен свежий товар.
Они немного помолчали.
– Знаешь, Ириска, не наберём мы денег, воровать я не приучен, придётся нам с тобой бежать и желательно в другой город. Здесь стража знает директрису, очередной раз напоет о неблагодарных воспитанниках и нас, если найдут, вернут обратно. Сейчас я тебя отведу в комнату, просто сиди и не вздумай ходить, я буду заглядывать к тебе, просто сиди и смотри в одну точку. Мне надо приготовиться к побегу.
Он отвёл Ириску в спальню девочек, всего там стояло двадцать кроватей, накрытых тонкими одеялами. «Обшарпанный потолок и стены, которые были покрашены, видимо, ещё при царе горохе. Ой, так зовут здешнего царя? Имя какое-то странное. Почему-то ассоциируется с крупой. А это ещё что»? – думала Ириска.
Девочка вновь схватилась за голову – откуда эти мысли, она ведь совершенно ничего не помнит и не знает. Кто она, почему постоянно в голове возникает имя Татьяна, как будто давным-давно её так звали?
– Ничего непонятно.
2. Глава 2
Ириска хорошо исполняла свою роль, даже вернувшиеся девчонки не заподозрили, что «безумная», как часто ее здесь называли, прекрасно слышит их голоса и оскорбления в свой адрес. Она старалась думать о чем-то постороннем, лишь бы не выдать себя ни звуком, ни движением. Девочка даже представить себе не могла, как тяжело сидеть, уставившись в одну точку, если у неё ,так некстати, то нос зачешется, то глаз.
Когда все улеглись, она вздохнула более свободно. Но всё же держала ухо востро, вдруг среди них есть такие, которые побегут докладывать директрисе, что девочка пришла в себя. От долгого сиденья ей казалось, что костлявая жопка стала совсем квадратная. Откуда только берутся непонятные мысли? Все уже спали, когда Стан заглянул к ней.
