Ну, это он днём храбрым таким стал. А в темноте ему и «Юный техник» не помог.

Сторожиха нам рассказала, что вчера в сторожку Вовка прибежал, глаза круглые от страха, и говорил, что возле его участка жулики спрятались, и домой идти боялся. Сторож Пётр Алексеевич его до дома проводил. Только никаких там жуликов не было. Мертвецов тоже.

На седьмом участке дом стоял в самом дальнем углу. Был он сер и мрачен. Мрачен и окружён огромными елями. Солнце не проникало сквозь сросшиеся кроны. Кровля поросла мхом. В ветвях елей вороны свили гнёзда, и чёрные птицы мрачно смотрели сверху. Изба Бабы Яги в натуре.

И сама бабка Зинаида – вылитая Баба Яга. Тощая, с длинным носом, скрюченная, и мрачная. Ходила она всегда в грязно-синих трениках и в чёрной стёганой безрукавке. Весь её участок, кроме угла, где дом, был засажен клубникой, за которой она тщательно ухаживала, и весь урожай продавала. Сейчас это бы в плюс пошло – как фермерство. В советское время такое частное предпринимательство на дачных участках не приветствовалось, да и прямо запрещалось. Но Баба Яга была не партийной, и на коммунистические порядки плевала.

Бабку Зинаиду мы опасались – она была злая, и подозревала, что любые пакости, что случались, устраивала ей наша компания мальчишек. Чуть что – она ходила на нас жаловаться, особенно доставалось Вовке Муратикову – он через дом от Бабки Яги жил – и жаловаться на Вовку ей ближе всего было.

Но, за сожжённые трусы или испачканную илом из пруда новую белую рубашку Вовка ещё соглашался кару принять, но за прочие претензии бабки Зинаиды – это уж нет!

А тут, как назло, кто-то стал с калитки бабки Зинаиды замок снимать и прятать. А Баба Яга свою калитку всё время на замке держала. А вдруг – нет замка! Она новый достанет – ну, не новый, конечно – ржавый, но другой – повесит – и опять нет его.

Яга сразу решила, что это Вовка. Хотя это точно не он был. И за каждый замок жаловаться ходила к Вовкиной бабке. Вовку это достало, и он даже следствие проводил, кто бы это мог. Никто не признавался. Многие могли – бабку все не любили. Она вечно к нам придиралась, когда мимо её забора проходили. Обвиняла, что у неё клубнику воруют, и в её ворон пульками стреляют. Про клубнику – это враньё – у неё забор высоченный, и калитка всегда заперта. А про ворон – это правда. Они своим карканьем всех достали. Но ели от забора далеко. Трудно попасть. Может, несколько пулек от воздушки ей на крышу и упали, да ведь не нарочно же!

Когда Вовку третий раз за замки незаслуженно наказали, он решил к Бабе Яге лично пойти, чтобы сказать, что замков с калитки не снимал. Но идти один побаивался, потому что очень злая и сварливая Баба Яга. И, когда она в огород выходила, грабли были при ней. Поэтому он стал нас уговаривать, чтобы за компанию пошли, его невиновность подтвердить, и для безопасности. Но желающих идти к Яге не нашлось – все её хорошо знали.

Уговорить ему удалось только Костю Рогова с третьей линии – он от бабки Зинаиды далеко жил, и с ней не сталкивался. Костя был на два года младше Вовки, невысокий и полноватый. И вот они пошли – два удаляющихся силуэта – длинный Вовкин, и невысокий Костика. Вылитые Дон Кихот и Санчо Панса.

Мы, конечно, пойти – не пошли, но следом на дистанции двинулись – интересно, как Баба Яга Вовку встретит.

Подошли они к калитке, бабка Зинаида как раз на клубнике работала.

– Зинаида Ивановна! – тоненьким от волнения голосом прокричал Вовка остановившись за калиткой.

Баба Яга не услышала, и продолжала тяпкой на длинной ручке окучивать клубнику.

– Зинаида Ивановна! – закричал Вовка вновь, уже громче, но также фальцетом.