Трёх часов экскурсии по Баку нам вполне хватило, и мы двинулись на вокзал, где сели в древнюю электричку. Сделали её ещё, наверное, при царском режиме – вагоны из фанеры, лавки дощатые, двери или отсутствуют или открываются вручную. Это чудо техники медленно ехало по рыжей раскалённой пустыне, где кое-где стояли вышки и поблёскивали чёрные нефтяные лужи.

Ехал долго – часа три, пока поезд не остановился прямо посреди пустыни. Кызылбурун в километре. Большое село, в паре километров за ним – цепь невысоких гор. Это вулканы. Но не обычные, а грязевые. На вершинах их кратеры, в которых кипит озеро сернистой грязи, и поднимается удушливый пар. При извержении эта грязь потоками устремляется вниз и останавливается это варево далеко от подножия вулкана, уничтожая всё живое. Год назад в этом потоке чуть не погибла маленькая деревушка недалеко от Кызылбуруна. Жители бросили дома и ушли. Остались змеи и мыши.

Гостеприимство в Кызылбурун исключительное. Тем более, что в селе все были родственниками или друзьями. В любой дом, куда мы заходили попросить воды – а пить воду можно было только из холодильников – другая была слишком тёплой, нас усаживали за стол в тени винограда, и тут же забивали барашка, и начинали его разделывать. После этого уйти, не поев шашлыка, приготовленного специально для дорогих гостей, было совершенно невозможно.

И ещё очень популярно в местной кухне было блюдо из молока – что-то среднее между творогом и кефиром, обильно приправленное зеленью. Еда обильная, но непривычная для студенческих желудков. Анасу, который всегда любил халяву, и отжирался про запас, она оказалась совсем не на пользу. Через пару дней он уже не отходил от дома дальше сотни метров, иначе рисковал не добежать до стоявшего во дворе деревянного сортира, где вместо туалетной бумаги были журналы «Коммунист Азербайджана» на местном языке. Отец Шихмамеда, директор совхоза, был коммунистом по должности, хотя и традиции ислама соблюдал, и партийную прессу обязан был выписывать. Партийная литература не пропадала, использовалась по назначению.

Анас проявил необычайную способность к изучению иностранных языков. Через два дня он, сидя в сортире, который был не слишком далеко от увитой виноградом беседки, где мы, спасаясь от жары, пили из маленьких стаканчиков чай, громко вопрошал:

– А вы знаете, как будет «Пролетарии всех стран соединяйтесь?», – и произносил эту цитату на чистом азербайджанском.

И очень скоро он зачитывал нам целые статьи из «Коммуниста». Жаль только, что его полиглотство было лишь партийно-пропагандистским. Нас и в институте достали научный коммунизм и история ленинской партии.

Поскольку мы приехали путешествовать, мы и путешествовали, насколько было возможно по жаре. Ездили на поезде на «пляж». Так называлась здесь полоса серой каменистой земли, с редкими сухими растениями, примыкающая к морской глади, покрытой радужной нефтяной плёнкой, которая на жаре разлагалась и изрядно пахла. Азербайджан в СССР был не здравницей, а бензоколонкой. В воду заходить желания не возникало, зато немноголюдно, не Сочи.

Ещё мы ходили к подножиям грязевых вулканов или на речку – вернее, то, что так называлось – это был маленький ручей, из которого воду брали, чтобы бахчи поливать. Даже решили по бахчам прогуляться за дынями, но увидели возле ручья немалых размеров скелеты змей, и решили, что лучше не надо. В этой местности разводили гюрзу для медицинских целей.

Не сказать, что очень уж интересные путешествия, но Анасу и того тоскливей было – он несколько дней вообще дома сидел, боясь отходить от любимого отхожего места. И очень он удивил нас, когда однажды утром бодро объявил, что тоже с нами в поход пойдёт.