Так неприятно становится.

Не следовало мне писать ему в таком стиле.

И что вот теперь делать с этим? Как исправить неловкость момента?

Я:«Нам всего этого будет много».

Тимур:«Сейчас присоединюсь».

Кошусь на сына, успевшего снова заснуть. Устал в дороге малыш. Очень надеюсь, что это всё не напрасно. Если и здесь нам скажут, что помочь может лишь операция, то мы зря потеряли время.

Стук в дверь номера отрезвляет.

Подскакиваю с кровати и спешу открыть.

Тимур успел переодеться. В футболке и джинсах он выглядит совсем как тот парень, с которым мы могли молча бродить по парку часами или обсуждать произведения Брэдбери.

Стараюсь не пялиться на мужчину и отхожу в сторону, приглашая его пройти в номер.

- Мирошка спит, поэтому пообедаем вдвоём, - шепчу я.

- Не следовало тогда звать меня в номер, - приглушённым голосом отвечает Тимур.

Забавно становится, но лишь на мгновение. Я напоминаю себе, что этот мужчина здесь только ради сделки, условия которой я должна буду выполнить в ближайшее время.

- Ничего страшного. Просто не кричи громко и не греми посудой. А ещё не давись во время еды, а то кашлем точно разбудишь его.

Тимур прыскает от смеха, а я вновь осекаю себя. Ну какой флирт, Эля? Во всём виновата моя дурацкая натура. Я не умею обижаться долго. Да и привыкла я говорить с ним вот так, как с другом. Пусть он и вонзил нож мне в спину и даже не попытался помочь убедить его брата в том, что между нами ничего не было. А ведь мог, если не спровоцировал Рината на ревность.

Мы садимся за столик у окна, берём с металлического стола еду и приборы. Тимур ведёт себя сдержанно, держит осанку. Он всегда представлялся мне пай-мальчиком, а я по сравнению с ним выглядела хулиганкой, а потом случилось то, что случилось.

- Когда мы поедем в медицинский центр? – спрашиваю я, поглядывая на Мирошку.

- Завтра с утра. Доктор осмотрит его и сразу же сделает все необходимые анализы. Всё будет быстро, тебе не следует переживать. Возможно, какие-то результаты придётся подождать некоторое время, но опять же – не стоит волноваться. Всё будет хорошо, я уверен в этом. Врачи не станут тянуть специально. Если операция – неизбежность, то они назначат её.

Руки трясутся. Сжимаю вилку пальцами, но теперь не могу думать о еде. Представляю операцию. Наркоз. Перенесёт ли его мой сын? Я так сильно хотела добыть деньги на операцию Мирона, что решилась пойти на подлый шаг и обратиться к журналистам. Тогда я была занята мыслями – где достать деньги, а теперь боюсь. Вдруг, что-то пойдёт не так? Возможно, немота не самое плохое, что ждёт моего мальчика?

- О чём задумалась? – спрашивает Тимур, вырывая из плохих мыслей.

- Задумалась. Прости. Ты был прав, когда сказал, что операция опасна. Я не думала об этом, воодушевлённая тем, что сын сможет заговорить. Возможно, это просто мой эгоизм?

Понимаю, что раскрываю душу перед человеком, которому до меня нет совершенно никакого дела, поэтому ёжусь и отвожу взгляд.

- Брось. Ты точно не эгоистка. Уж слишком заботишься о своём чаде. Я бы назвал тебя курицей, но ты обидишься.

- Курицей? – удивлённо переспрашиваю я.

- Ну да, они же за своими цыплятами носятся всюду. В общем, наверное, не самое удачное сравнение.

- Точно.

Мирон просыпается, и я спешу к сыну, так и не успев приступить к обеду, а телефон, который я оставила на столе, звонит.

Тимур медленно опускает взгляд, а потом поднимает его и зло смотрит на меня.

- Почему ты с ним общаешься, Эля? Я дал тебе понять, что связь с моим братом должна прекратиться. Или ты не услышала меня?

Сердце с силой ударяется.

Ещё раз.

Стараюсь не злиться и вести себя непринуждённо, чтобы не заставлять Тимура стать более подозрительным.