( Не ) моё проклятие Лоя Дорских
1. Пролог
Он снова вторгся в мой сон, выдёргивая из привычного кошмара и показывая совершенно иную реальность.
На этот раз я стояла на просторном балконе, вцепившись руками в ажурные кованые перила. Вид отсюда открывался просто нереальный!
Половину картины застилало собой небо – глубокого синего цвета, оно казалось настолько близким и глубоким, что захватывало дух. Но ещё большее впечатление производило то, что находилось внизу. Река, извилистая и бурная, показывая свой норов многочисленными порогами, протекала через лес, теряясь где-то в горах.
– Как красиво, – едва слышно выдохнула я, осматривая открывшийся глазам пейзаж.
– Очень, – вторил мне его голос.
– Послушай, а… – окончание моего вопроса повисло в воздухе, как только я почувствовала на своих плечах его руки.
Едва ощутимое касание, но такое… важное.
Другого слова я подобрать не смогла, отмечая, как он слегка сжимает свои пальцы. Едва заметно, будто сам себя сдерживает. Прикрыв глаза, я, повинуясь наитию, прижалась к нему спиной. Практически наяву увидела, что он одет во всё чёрное. Длинные волосы, стянутые в низкий хвост… резкие черты лица с невероятными глазами янтарного цвета и такими манящими губами, что порыв развернуться и прикоснуться к ним, казалось бы, невозможно сдержать…
– Не надо, маленькая, – неожиданно прохрипел он, от чего я распахнула глаза, избавляя себя от видения.
– Почему? – вопрос вырвался из меня с нотками обиды.
– Этого никогда не будет, – ровно ответил он, едва ощутимо поцеловав меня в макушку. – Не будет…
– Но…
Моё несогласие потонуло в ночном мраке комнаты. Я снова оказалась на своей кровати.
– Ты здесь? – тихо спросила, но в ответ не услышала ничего, кроме звенящей тишины.
Откуда взялись слёзы? Не знаю… Но они упорно продолжали прокладывать влажные дорожки по лицу.
«Перестань!» – раздалось властным приказом в моей голове.
– А тебе есть дело до моих слёз? – обиженно протянула, пряча лицо в подушку.
«Мне всё равно!» – раздалось равнодушное и насквозь фальшивое.
От этого стало ещё больнее.
– Кто ты? – совсем жалобно вырвалось из меня. – Зачем ты прицепился ко мне? Оставь меня в покое!
«Мне так жаль, маленькая… моя…» – едва различимо услышала на грани сознания. – «Я всё исправлю. Я исчезну…»
– Не исчезай, – прошептала я, – пожалуйста…
«Ты сама не понимаешь, кого и о чём просишь…»
– Так расскажи мне! – сорвалась на крик, закрывая лицо руками, чтобы хоть немного приглушить рвущиеся наружу всхлипы. – Расскажи мне!
«Прости меня, маленькая… это пора заканчивать…»
Я физически ощутила, как он ушёл. Эту пустоту, образовавшуюся вокруг, ни чем другим нельзя было объяснить.
Он ушёл.
Он оставил меня одну.
Он действительно сделал это.
2. 1
Месяцем ранее...
Гравий привычно шуршал под подошвами ботинок, заставляя немногочисленных прохожих оборачиваться на звук. Странно, обычно в пятницу вечером здесь редко можно встретить людей. Как и в любой другой будний день. Праздник, что ли, сегодня какой-то церковный? Возможно. Это бы объяснило оживлённость. Жаль, что я не верующая, так бы не пришлось сейчас ломать голову над внезапным скоплением народа на кладбище. Вру – не жаль. Если бы высшие силы существовали, как и любая другая справедливость в этом мире, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому! Так что верю я только в себя. И рассчитывать привыкла только на свои силы, а не на пустые молитвы и веру в чудо. Только я сама помогла себе выжить, так о какой ещё вере тут можно говорить?
– Привет, мам. Пап. Нютка… – голос предательски дрогнул, стоило мне остановиться напротив трёх неприметных могил с небольшими крестами, вместо памятников, и круглыми фотографиями на них. – Это я, Крис. У меня всё хорошо.
Горло сжал ком, а порыв осеннего ветра заставил поднять выше воротник старенького пальто. Вот только слёзы в глазах появились совсем не от буйства природы.
Десять лет прошло с того рокового дня, когда я в одно мгновение потеряла всю семью. Нам с сестрой тогда было по тринадцать лет, совсем малышки по сути, но себе мы казались невообразимо взрослыми! Ещё бы! Две совершенно одинаковые сёстры-близняшки с рыжими, почти огненными волосами и большими зелёными глазищами на пол лица – мы неизменно притягивали к себе взгляды. А если добавить к этому белоснежную кожу с отсутствием даже намёка на веснушки… о, мы по праву считали себя красавицами! А учитывая бурную фантазию родителей, выбравших для дочерей замысловатые зеркальные имена: Анна-Кристина и Кристианна – мы мнили себя ну минимум герцогинями! Даже сейчас, спустя столько лет, глядя на фотографию Ани на кресте, я вижу там своё отражение. Да, я повзрослела, и изменилась, но… застывшее во времени лицо сестры было всё равно моим.
Я плохо помню тот день. Вернее, не помню почти ничего, кроме момента аварии. Мы куда-то ехали на машине, мама с папой о чём-то тихо переговаривались, периодически посмеиваясь. Мы же с сестрой читали модный в то время журнал, пытаясь пройти глупый тест с названием: «Узнай, насколько ты нравишься своему парню». Парней у нас тогда, конечно же, не было, зато воображение работало хорошо, да и объект воздыхания в лице симпатичного одноклассника имелся. Так что тестом мы увлеклись настолько, что я не сразу поняла, откуда идёт странный свистящий звук и почему меня резко мотнуло в сторону, из-за чего я больно ударилась головой о стекло пассажирской двери.
Дальнейшие события я помню расплывчато, лишь урывками. Пришла в себя я лежащей на асфальте. Помню, как сильно болела голова, и как саднили ладони и колени. Вокруг суетились люди, что-то кричали, кто-то куда-то звонил, останавливались машины. Ко мне подошла женщина и попросила не вставать, но я не обратила на её просьбу никакого внимания, так как увидела, как горит наша машина. А ведь там мама с папой и Анька!
Не помня себя от ужаса, и перестав чувствовать боль, я просто бросилась в огонь, не думая ни о чём совершенно, кроме того, что там моя семья! Меня оттаскивали, держали, я вырывалась и снова бросалась к машине, голыми руками пытаясь открыть охваченные огнём двери, совершенно не замечая появляющиеся ожоги и игнорируя останавливающих меня людей. Всё смешалось в один сплошной поток из огня, криков и медленно накрывающей меня темноты.
Пришла в себя я уже в больнице, под капельницей, с перевязанными от самых пальцев до плеч руками. Там же социальный работник мне сообщил, что после того, как меня выпишут, я буду жить в детском доме номер девять, так как мои родители погибли, а из родственников никто не изъявил желание стать моим опекуном до наступления совершеннолетия. Это было ударом. Смерть родителей и без того не лёгкое испытание для маленькой девочки, особенно вкупе с потерей сестры. А здесь от меня отказались все родственники! Все! Все, кто приезжал на праздники в наш дом, все, кто всегда в лицо улыбался и называл своей семьёй! Все отказались от меня. Но это, как выяснилось, было не самым страшным, что ждало меня впереди.
Жизнь в детском доме была похожа на ад. По крайней мере, именно так я до сих пор, хотя уже прошло пять лет, как я покинула это место, и представляю себе мифический ад. Подросткам всегда сложно вливаться в новый коллектив, особенно в тот, что складывался не один год. Но ещё сложнее попасть к слишком рано повзрослевшим и озлобившимся на весь мир детям. Меня дразнили, били, называли уродкой или прокажённой, из-за безобразных шрамов от ожогов на руках. Каждый день там был похож на предыдущий. Каждый день я проклинала свою судьбу и теряла надежду. Каждый день я задавала в пустоту вопросы и не находила на них ответы. И ждала, ждала, что как только мне исполниться восемнадцать, и я вернусь домой из этого кошмара, в нашу с Анькой и родителями квартиру, и всё наладится. Мои ожидания снова разрушила реальность.
Стоило мне вернуться в нашу трёшку, и дать волю слезам в пустовавшей пять лет квартире, но каким-то чудом сохранившей родные сердцу запахи, как мой мир, не успев толком сформироваться, снова рухнул. Со мной связались представители банка, в котором мои родители оформляли ипотеку на эту самую квартиру. Оказалось, чтобы не переплачивать деньги, они отказались от всех видов страхования, включая страхование жизни, и кредитные обязательства теперь ложатся на мои плечи, как на единственную наследницу. Это было начало нового витка ада в моей жизни. Зато стало понятно, почему никто из родственников не захотел брать меня к себе. Конечно, с таким интересным дополнением в виде кредита, кому я нужна? А родственные чувства и совесть – так помучают и отстанут, главное платить никому ничего не придётся…
3. 2
Сумма в размере чуть больше семидесяти тысяч рублей в месяц была для меня неподъёмной. Устроиться на работу, где я буду иметь такой заработок, было совершенно невозможно. Всё, что я получила, покинув территорию детского дома, были корочка о получении среднего специального образования по профессии продавец-кассир и сберкнижка с накопленными на ней ежемесячными выплатами от государства. Денег на ней было ничтожно мало, так что это был не выход. Да и в том, что кассиры не получают зарплаты таких размеров, я была уверена. Оставался лишь единственный, хоть и очень горький, выход из положения – продать квартиру. Что я и сделала, погасив кредит и приобретя себе крохотную квартиру-студию на отшибе города. Но на этом история с банком не закончилась.
