Денег погасить основную часть долга мне хватило, но вот что касалось процентов по задолженности, начисленных за те пять лет, что я находилась в детском доме…

От отчаяния хотелось выть, крушить всё вокруг и плакать, но, спасибо дедовщине в детдоме, я всё же приобрела внутренний стержень и сдаваться просто так не собиралась.

Пять лет я работала почти круглосуточно, чтобы выплатить все долги. Бралась за любую возможную работу, чтобы начать жить своей жизнью! Что только мне не приходилось делать! Убирать, стирать, гладить – на подработке в третьесортной гостинице. Готовить, мыть, терпеть постоянные крики – когда работала помощником повара в ресторане для среднего класса. Ещё были спортивный клуб, куда меня каким-то чудом взяли администратором; конюшня; магазин электроники…

Иногда помогала соседке, за деньги, естественно, работающей швеёй на дому, если та не успевала с заказами. В свои двадцать три года у меня было столько умений и опыта за спиной, что не у каждого сорокалетнего найдётся! Но и не было многого. Например, семьи. Объявившиеся с примирительными речами родственники, стоило мне выйти из-под опеки социальных служб, были посланы лесом. Сразу, и без объяснения причин. Впускать в свою жизнь людей, которые смогли так подло поступить с родной кровью, я была не намерена.

Ещё у меня не было друзей. Трудно наладить с кем-либо общение, когда ты носишься с одной работы на другую, тратя несколько часов свободного времени лишь на сон. Да и сама я не страдала общительностью. Угрюмая, короткостриженная рыжая девушка, без грамма косметики на лице и постоянно, вне зависимости от погоды и времени года, с длинными рукавами и в перчатках без пальцев – как-то не вызывала у окружающих желание познакомиться поближе. Именно поэтому и в личной жизни у меня было пусто. Ну как, пусто? Точнее будет сказать, что вообще никакой личной жизни у меня не было, и нет. Стыдно признаться, но я даже не целовалась ни разу! И это в двадцать три года. Многие мои сверстницы уже детей вовсю нянчат, а я вот… как-то так! Не то, чтобы я хотела детей, или мужа – нет. Я хотела просто любви. Даже не так. Мне до одури хотелось вновь ощутить то давно забытое чувство, когда возвращаясь домой, знаешь, что там тебя любят и ждут. И я очень надеялась, что с сегодняшнего дня всё изменится.

– Я сегодня внесла последний взнос по кредиту, – встряхнув головой и слегка улыбнувшись портретам родных, прошептала я, – мне больше не нужно загонять себя. Всё закончилось.

Я действительно так считала. Кредит был полностью погашен несколько часов назад, дав мне возможность впервые, за долгое время, вздохнуть полной грудью. Выйдя из банка я первым делом решила приехать сюда, поделиться радостью с семьёй. Да, может это и глупо, и многие скажут, что здесь только земля с памятниками, а не настоящие люди, и что говорить с ними пустая трата времени, ведь они уже ничего не слышат…

А мне плевать! И пусть я не верю ни в Бога, ни в Дьявола, ни в рай и ад подавно, но для меня разговоры с крестами были не глупостью. Смотря на их портреты, где они выглядят такими счастливыми, мне казалось, что они улыбаются мне. Что они поддерживают меня. И чтобы там не думали другие, одна я знаю, что мои с ними разговоры здесь, на кладбище – это единственное, что помогало выдержать все удары судьбы и не давало опустить руки.

– Я скучаю… – всхлип вырвался из груди помимо моей воли.

Всё же неправильно говорят, что время лечит. Ни черта оно не лечит! Оно лишь немного притупляет ту безвозвратную остроту боли, которую испытываешь при осознании потери человека, который был рядом ещё вчера, и казалось, никогда не исчезнет из твоей жизни. Время всего лишь притупляет. Вылечиться от этой боли невозможно.