– Кого надо, переселяли, – обиделся старик, – ветераны – они тоже разные бывают. На всех балконов не построишь.

– Вон как, – прошипел Гаранян, улыбнувшись, – а говорили тогда, что все равны…

Спор неожиданно подытожил зашедший по случаю Агафонов:

– Это они меж собой равны. Ну, те, кто у кормушки. И тогда, и сейчас. И то норовят отпихнуть друг дружку. Каждому – по потребностям…

Зима наступала как-то даже жестоко.

– На лыжах скоро можно будет идти, – сказала Настя, – вот вылечусь, и сходим, правда? Рощу заречную посмотрим…

– А чего откладывать? – предложил я, – можно и сейчас посмотреть, тропинки там уже все подмерзли. Шашлычок сварганим. Как раньше. Не так уж там и холодно.

Раньше мы, действительно, любили в эту рощу ходить. Пельмени на костре в чайнике варили. Ну, и без шашлычка, конечно, не обходилось. Потом я часто вспоминал эти походы. Настя, наверное, тоже.

Однажды мы шли с ней по тропинке, взявшись за руки, Так мы были все время рядом. Шли и весело о чем-то болтали. И вдруг навстречу нам попалась пожилая уже женщина в выцветшем уже осеннем пальто. Она прошла мимо нас, потом оглянулась и сказала:

– Вот так всегда и ходите. Только так. Светлее в жизни будет.

До нашего развода оставалось полгода.

В рощу мы теперь пошли снова, только не на лыжах, снег еще не задерживался надолго, просто падал с неба мелкой крупой и тут же таял, отчего на тропинках часто попадались лужи. Было тихо и спокойно, ветер из-за деревьев сюда не добирался. Даже тепло было, хотя и в куртках, от отчаянно яркого последнего перед морозами солнца.

Только Настя все равно мерзла. И руки у нее были холодные, пришлось ей доставать из кармана зимние варежки – почти детские, с какой-то веселой и доброй вышивкой.

– Что у тебя там изображено —то? – поинтересовался я, – или кто?

– Точно – кто, – улыбнулась Настя, – зайчонок тут. На каждой варежке одинаковый. Помнишь спектакль в кукольном театре? Как они там? Небось, снегурочек с дедами морозами готовятся на утренниках играть? Вот Мордвинову приработок… Из него дед Мороз солидный получится…

– Это для печени у него работа лишняя будет. Угощают там не слабо.

– Даже в детских садах?

– А он по детским садам не ходит. Его на корпоративы тянет. И нос в табаке, как говорится.

– А я бы сейчас, – Настя приостановилась и посмотрела на небо, – с удовольствием хоровод вокруг елки поводила. И стишки бы почитала. За пару конфет каких-нибудь или обезьянку плюшевую. Вот чего нам с тобой не хватало, Кораблев?

– Именно обезьянки, – вполне серьезно ответил я, – А то мы все с тобой тогда о зарплатах, новой мебельной стенке, шмотках каких-то. А теперь вот зачем это? У Гараняна вон все, небось, имеется, и на вторую жизнь с лихвой хватит, только не будет ее у него, второй жизни. Да и первая спотыкается. Ладно, чего это мы о грустном-то? Пошли в тир постреляем, посмотрим, у кого способности милитаристские.

В роще у самого пешеходного моста через реку летом работали немудреные аттракционы – карусели, качели, прокат велосипедов, и ко всему этому как-то удачно примостился тир. Тоже без выкрутасов, обычный пневматический, стенд у него был весь усеян следами от пулек, и некоторые мишени уже не падали, даже если в них одновременно попадали два человека. С наступлением холодов аттракционы вместе с прокатом закрылись на зимнюю спячку, а тир все еще работал, словно никак не хотел смириться с календарным расписанием погоды.

Правда, посетителей в этом заведении становилось с каждым днем уже все меньше, будто с облетающими листьями на стоящих рядом деревьях, куда-то в небытие исчезали и людские судьбы.