Крутился на постели, как с шилом в одном месте. Не спалось и всё тут. Какой-то противный писклявый голос внутри меня умолял пощадить Лютикову. Мол, бедненькая, хрупкая девушка лежит себе на полу, свернувшись калачиком, в то время, как я – здоровый лоб, нежусь на королевской постельке. Нет. Так дело не пойдёт. К чёрту эту войну, я хоть и злопамятный, но не «садюга». Поднялся с постели. Подошёл к Лютиковой. Смотрел на неё свысока и думал, что завтра нужно будет проснуться первым и убежать, а то в неровен час прилетит, мало ли. Подхватив под ягодицы, оторвал от пола мёртвый груз, то есть, спящую Лютикова. Отнёс её расслабленное тело на постель и ещё поправил бретельку на хлопковой майке. Улёгся на другой край кровати и только успел закрыть глаза, как мой торс обвила женская рука, а ухо защекотало горячее дыхание.

12. Глава 12

Первые солнечные лучи пробрались сквозь занавес на окнах. Я перевернулась на другой бок и уткнулась носом во что-то тёплое, мягкое и пахнущее таким знакомым запахом, что сразу же проснулась. Никто иной, как мой личный стрессогенный фактор, спокойно лежал себе на королевском ложе и смотрел на меня в упор. Я сглотнула ком, образовавшийся в горле, и, ухватившись пальцами за простыню, прижала к своей груди. Любимский проглотил тихий смешок и, растянув губы в своей фирменной улыбочке, подложил под голову руку, согнутую в локте. От таких гляделок у меня похолодели все внутренности, а под кожей пробежались тысячи маленьких мурашек.

Ничего не пойму. Ночью я постелила себе на коврике, уступив важному господину почётное место, а утром проснулась на одной кровати с ненавистным гадом. Получается, я – лунатик? Ну, не знаю. Раньше никто не жаловался, вроде бы. Но Любимский тоже не мог переложить меня с пола на свою постель. Откуда такая забота? Он же люто ненавидит меня и шарахается, как от проказы. Нет, не Любимский. Ах, Злата, пора лечить голову, пока психушка не стала родным домом.

– Доброе утро, – произнёс босс охрипшим с утра голосом.

– Почему вы лежите рядом со мной и смотрите, как на кусок горячего бифштекса? 

– Хм, – призадумался босс, почесывая свободной рукой свою бороду. – Я бы сказал немного иначе, – лукаво подмигнул. – На бифштекс ты не тянешь. Так…курица-гриль. Не больше.

– Что? – я поддалась порывам съедаемых эмоций и проехалась ладонью по крепкому мужскому плечу.

– Лютикова, – рявкнул стальной голос. Недолго думая, Любимский схватил меня за запястье и сжал с такой силой, что за малым у меня не посыпались искры из глаз. – За рукоприкладство ещё один месяц без премии, поняла?

Я молча кивнула головой и обиженно поджала губы. Ну надо же, какое счастье! Меня обозвали курицей, едва не сломали руку и вдобавок лишили премии. Какое замечательное утро, просто пищу от восторга. Не говоря ни слова, я подорвалась с кровати и поплелась в сторону ванной комнаты, прихватив с собой сменное бельё и одежду. Но дойти до санузла я так и не успела. Прямо перед моим носом нарисовался напыщенный гад и, воспользовавшись моей растерянностью, скрылся за дверью ванной комнаты. Подонок, чтоб ты там утопился в том керамическом умывальнике и вместо зубной пасты наелся чистящего средства для унитаза.

Я долго ждала пока Любимский освободит санузел. За дверью слышался шум воды, потом тишина и снова – льющаяся вода. Что можно делать в ванной комнате двадцать минут? Всякие пошлые мысли пробрались мне в подкорку и приняли такой крутой поворот, что я сморщила нос от своих же фантазий и брезгливо растянула губы со звуком: "фу-у-у".

Наконец-то Роман Павлович соизволил выйти. Я юркнула в душ, стараясь как можно быстрее смыть со своей кожи удушливый запах White Christal. Вылила на волосы едва не полбанки шампуня, а толку? В голове всё ровно был аромат мужского парфюма, от которого мне хотелось лезть прямо на стенку – так сильно сносило крышу. Удостоверившись, что отныне моё тело пахнет «Райским садом», как обещал производитель геля для душа, я вышла из ванной комнаты, одетая в спортивный топ и шорты. Взяв подмышку гимнастический коврик, выскочила из спальни и стремглав помчалась на улицу. И как хорошо, что на горизонте не маячил мой нелюбимый босс. Он и так доставил мне нестерпимую боль с самого утра, ещё не хватало, чтобы он злорадствовал надо мной, когда я занимаюсь пилатесом.