Эта война вообще показала, насколько у Верховного Главнокомандующего оказались болтливы генералы. Особое раздражение среди них вызывал командующий внутренними войсками МВД. Почему? Потому что эти самые внутренние войска МВД холили и лелеяли, комплектовали по потребности за счёт Вооружённых сил, ведь в армии даже бригады спецназа ГРУ Генштаба оказались не укомплектованы полностью личным составом. Планировалось наводить порядок на Кавказе без привлечения Вооруженных сил. Армия сейчас делает работу именно МВД и оказалась не боеготова именно по той причине, что комплектовались части внутренних войск МВД. И этот генерал громче и чаще всех виден в телевизоре. Ну ладно, не получилось, бывает. Тогда повинись на всю страну, признайся или хотя бы рот закрой.

Наши армейские генералы перед перемирием начали публично заявлять о том, что основная часть сил противника разгромлена, что врагу осталось немного и недолго. Волей или неволей и личный состав это слышал, хотел верить и думал, что осталось немного, и войне придёт конец. Что войска в целом и без нашего полка как-то справятся с этим. А тут новость о перемирии и тут же приказ о запрете открывать огонь, что стрелять можно только в ответ.

Солдат не будет сильно философствовать и сразу же найдёт простой и объясняющий всё универсальный ответ. Нашли ответ быстро: все Предатели. Особенно Борис Ельцин и все, кто ниже.

Мы быстро среагировали и поняли опасность произошедшего, но не молниеносно, что было большой ошибкой. Мы всё-таки не предполагали, насколько сокрушительно это всё повлияет на боевой дух личного состава.

Комбат и все, кто выше, тоже очень поздно опомнились, начали всячески оправдывать Бориса Ельцина, правда, быстро поняли, что ничего у нас не получается, и плюнули на всё.

Гена всё-таки предпринял ещё попытку во всём обвинять коммунистов, которые «развалили Российскую империю и потом СССР», тем самым отвести лютую ненависть личного состава от Бориса Ельцина. Не получилось, так как они на самом деле ненавидели и коммунистов, и Бориса Ельцина тоже и, кстати, также считали его коммунистом. В общем, не увидели мы никакой пользы в этой пропаганде, плюнули и начали думать, как выправлять ситуацию по-другому.

Тем временем начались бесконечные переговоры с полевыми командирами чеченов. Я категорически не хотел в них участвовать. Повезло, что всё-таки командиров рот и взводов не особенно к ним привлекали. А вот офицерам управлений батальонов и полка не открутиться. Офицеры рассказывали, что видели полковника Масхадова, передавали свои впечатления. Но мне было это совсем не интересно.

На фоне катастрофически упавшего боевого духа я очень большую опасность чувствовал оттого, что рота сильно разбросана. Повторю два критерия острой проблемы одновременно:

– тактическая проблема объективного характера;

– низкий боевой дух личного состава.

И что ждать? Только беды. Все мои мысли были занятыми тем, как обеспечить в таких условиях несение службы.

Начал личному составу рассказывать про ужасы чеченского плена, в который запросто можно угодить из-за халатного несения службы. Умышленно разжигал в них ненависть к противнику, хотя никакая официальная информация подобного характера нам не доводилась. Но нужного результата не достиг. Плохо действовало, хотя, конечно, они во всех чеченцах видели врага, но как-то уже безразлично всё воспринимали, если не сказать жёстче.

На помощь пришёл мой заместитель по политической части, Гена. Оказывается, он через своего коллегу, заместителя командира роты материального обеспечения полка, узнал, что кто-то из водителей этой роты на рынке в Моздоке, куда они регулярно ездят на склады, купил CD-диск с записью многочисленных кадров зверского, варварского обращения с русскими пленными, снятыми самими чеченцами для запугивания призывников (якобы для этого, но не точно).