— Так, — возмутилась Светлана Николаевна, — что началось-то? Тебя приглашали? Разве у нас на калитке написано «Добро пожаловать»?

Алиса побледнела и задрожала, как осиновый лист на ветру.

Но продолжала решительно стоять на месте. Ни шагу назад.

— Тонь, привет, — тихо обронила внезапная гостья.

Чувствуя себя до безобразия странно, Антонина машинально произнесла:

— Привет.

— Мы… мы можем поговорить?

— Говори.

— Наедине…

На ее реплику мама цокнула языком, всплеснула руками, но все же удалилась.

Всеми силами изображая величайшее равнодушие, Тоня скользнула по Алисе скучающим взглядом:

— Чего тебе?

Девушка замялась, судорожно втягивая кислород полной грудью и сминая в кулаках ткань своего платья. Она выглядела так, будто сильно волновалась.

Оттого и заикаться начала:

— Знаешь, я… я в этом году школу окончила!

— Поздравляю! — сухо.

— Не с золотой медалью, как ты… но все же…

— И?

— И в институт поступила! — Алиса нервно переступила с ноги на ногу. — В твой институт… но на бюджет, как ты, пробиться не смогла…

— Не переживай. Папочка тебя и на коммерции без проблем отучит.

— Да, но хотелось-то самой…

— Тебя поздравить или пожалеть?

— Нет… я просто…

Они обе замолчали.

Наконец спустя секунду-другую Алиса вновь заговорила.

— Мы могли бы в городе…

— Нет!

— Тоня!

— Хм?

— Я знаю, что ты живешь в общежитии. А мне родители на время обучения будут снимать однокомнатную квартиру со всеми удобствами. Если ты захочешь… если только захочешь… мы с тобой можем жить вместе!

— Ты бредишь, что ли?

— Я серьезно! — затараторила Алиса. — Мне уже исполнилось восемнадцать. Недавно я получила права. Папа пообещал подарить мне машину в сентябре. Тоня, ты только представь, у нас будут все удобства! Тебе не придется…

— Нет! — громко воскликнула Антонина, жестом вынуждая ее остановиться. — Я не желаю иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоей чокнутой семейкой!

Чувствуя, как дико пульс грохочет в висках, она схватилась за голову.

«Разве это справедливо? — размышляла, едва сдерживая слезы. — Отец трясется над ней, как над хрупким цветком! Все ее прихоти исполняет! А я? Что в этой жизни его стараниями получила я? Лишь бесконечные оскорбления и насмешки! В то время, пока эта папочкина дочка щеголяла в лучших нарядах, хвасталась лучшими игрушками, мы едва концы с концами сводили! Нет, я не жалуюсь. Эти испытания сделали меня сильнее. Как говорится, чем больше давления, тем крепче бетон. Но… Нет. Нет. И еще раз нет. Я не хочу с ней общаться! Не смогу! Не буду!»

В горле стоял болезненный ком. Было обидно. Чертовски обидно.

— Но почему? — угрюмо уточнила Алиса. — Почему ты такая?

— Какая?

Она часто-часто заморгала и продолжила срывающимся голосом:

— Ты… веселая, добрая, общительная, отзывчивая и компанейская. Со всеми… кроме меня! Со мной ты всегда… холодная. Строгая. И… и чужая! Почему?

Не сдержавшись, Тоня горько усмехнулась:

— Ты точно хочешь это знать?

— Да!

— Ладно, — протянула философски. — Тогда ответь мне на вопрос: тебя хоть раз называли дочерью шлюхи? Хоть раз говорили, что ты обязательно пойдешь по ее стопам и принесешь в подоле лет так в шестнадцать-семнадцать?

— Не… нет…

Тоня посмотрела на сестру взглядом, полным разочарования и горечи.

— А мне говорили, — призналась наконец. — Оскорбляли и меня, и мою маму. Частенько. И все из-за твоей бабки! Из-за твоего отца! Из-за всей вашей…

Она резко замолчала, внезапно осознав, что переходит на крик. Что теряет над собой контроль. Немного отдышавшись, Тоня продолжила:

— Пойми, я не желаю тебе зла. Но и друзьями мы с тобой не станем!

Голос Алисы дрогнул, надломился, когда она тихо прошептала: