— Маркуш, — шмыгнул носом Кулаков, — у нас проблема, шляхтичу некуда деваться. В таком виде он отцу показаться не может.

— Скажите, что отбивались вдвоём в подворотне от хулиганов, — придумала я.

— Хорошо бы, — вздохнул Артём, поглядывая на меня двумя лиловыми сливами с чёрными чёрточками глаз. — Но батя уже в курсе, что мы с Кулаком в хлам разругались. Вчера бухало двадцать пять человек, кто-то стуканул.

Двадцать пять человек! Хорошо, что я с утра не заглянула в маленькую комнату на Аллкиной квартире. Представляю, как они там все укомплектовались и в каком виде.

— И что вы от меня хотите?

— Мы скажем, что подрались из-за тебя. Ты с Мстиславом развелась, а мы воспылали страстью, — придумал Кулаков.

— Шикарно, — рассмеялась я. — А чего на самом деле подрались?

— Кто его знает, — мужики переглянулись.

— Что твоя брюхатая Янка в своё вино добавляет, что ничего вспомнить невозможно? — с подозрением поинтересовался Паргачевский.

Я пожала плечами и вытерла с бороды Миши сливочный крем.

— Но нам с паном ссориться нельзя, — продолжал выдумывать Кулаков. — Мы скажем, что ты никого из нас не выбрала, а уехала с Мишей.

— Куля, — рассмеялась я. — Вы взрослые мужчины, дипломированные специалисты. Вот зачем вам этот детский сад?

— Так ведь отцы спросят, — понуро ответил Тимофей.

Отец спросит — это вирусное заболевание современной золотой молодёжи. Оно очень опасно. Отнимаются деньги, машины и квартиры. Больной начинает впадать в депрессию, метаться, искать выходы. В итоге становится вялым, податливым и очень послушным.

— Ладно, — отмахнулась я и, забрав коробочку, пошла дорабатывать смену.

***

Когда папа тебя забирает с работы — это серьёзно. Серьёзный папа, серьёзные коллеги, которые выходили со мной с чёрного входа и серьёзно сдрейфили, заметив папин мерседес.

— Это же хозяин кафе, — шипели мне на ухо.

— Да, — с прискорбием согласилась я.

— Марина, он женат.

— Марина, не езди с ним.

— Марина, добром не кончится.

Последнее было точно подмечено, но я буду держаться и делать всё, чтобы никто не узнал, что я иду к отцу в машину.

— Надо, — сказала я и, низко попустив голову, побежала к машине. Юркнула на переднее сидение. Закрыла дверцу, а когда машина тронулась, я припала к стеклу ладонями и в ужасе открыла рот, перепугав коллег.

— Марина, — строго сказал папа. — Теперь оттирай стекло.

Я печально посмотрела на него. Тёмные очки, классические седые усы и прямой профиль. Дорогой костюм. Ненавидела, когда он так выглядел. Мне он больше нравился в кондитерском белом фартуке и колпаке.

Я полезла в бардачок, взяла салфетки и оттёрла его драгоценное стекло. Был поздний вечер, зажигались огни посреди белой ночи. Движение уже рассасывалось, и мы спокойно ехали по проспектам в сторону дома-утюга, где располагалась моя квартира.

— Я получил твоё сообщение, — начал несмело отец.

— Прости, я ошиблась, — отозвалась я, опустив «с похмелья».

— Не посылай ему.

О, нет!

Папа, нет!

Ты не можешь со мной так поступить!

Но он поступил. Он показал, что происходит и что за всё в этой жизни нужно платить. Раз я живу в квартире, купленной на его деньги, я должна его слушаться. Если Мстислав одевал, обувал меня, то я должна ему простить его неслабые слабости.

— Вы просто не женаты. Мужчина не чувствует ответственность в сожительстве. Он всегда свободен в такой форме общения с женщиной.

— Девушкой, — поправила я.

— Вам надо расписаться, — тяжело вздохнул он. — Его отец сейчас развернулся с новым салоном…

— Остановите Мерседес, Михаил Юрьевич, я сойду, — прошипела я, глядя на него со всей своей яростью.

 Он не стал напрашиваться на скандал. Они с мамой считают меня не просто дураком, а трудным дураком. И прекрасно знают, что я могу вспылить. А также они знают, что меня можно припереть к стенке и уговорить.