Никаких карманных расходов.

Самостоятельная жизнь мне понравилась, но денег не хватало. Поэтому я согласилась быть Мстиславу гражданской женой. Если честно, я в него влюбилась и старалась быть паинькой.

Не я одна влюблена в Мстислава, такого приятного стройного молодого мужчину с карими, покрытыми тайной глазами. Поклонницы кружили, как коршуны. Но после того как мой папа Мстиславу нашептал, что в случае моего замужества отпишет на меня кондитерскую и три кафе, неожиданно появились разговоры о свадьбе и даже были куплены обручальные кольца.

Но враг не дремлет. Лиза Тополёва, одна из тех, кто считает, что Марина-дурак недостойна ездить на Мстиславкиной Вольво последней модели, выслала мне вчера утром фото. На них Мстислав в развратной позе с двумя распутными девками в одном из клубов Москвы. Вначале в клубе, потом в ВИП-кабине.

Это был толчок к принятию на грудь Янкиного домашнего вина, которое оказало на меня и друзей странное гипнотическое действие и подвигло пить весь день, закусывая Оливье из ванны.

Вчера было клёво, а сегодня совсем плохо.

***

На работу я пришла как новенькая. Пока шла от дома Курочкиной до кондитерской, проветрилась, освежилась. Выпила кофе из автомата. На работе как самая младшая собрала комплименты. Без косметики выглядела совсем юной. Куда ещё «юней»? Не все знали, что я дочь хозяина сети кафе и кондитерских, поэтому можно было верить добрым словам в мой адрес.

В колпаке, который прятал все мои волосы, в перчатках и халате я после обеда вышла на улицу. Девчонки курили, а я заворожённо смотрела на фото своего благоверного, неверно поступающего.

Боль. Очень сильная, удушливая, с острыми клинками в сердце. Когда пытаешься повзрослеть, выйти на новый уровень. Мечтаешь о семье и себя приводишь в порядок. А тут такое предательство со стороны мужчины, с которым живёшь. Мстислав часто ночевал у меня. Можно сказать, мы уже жили вместе. Привыкли к быту. Я с утра баловала его плюшками, и он млел от вкуса и запаха. Хватал меня к себе в объятия и говорил, что это самое прекрасное утро в его жизни. И каждое утро было прекрасным.

Я верила его словам. Он старше на пять лет. Мне всегда казалось, что у меня будет муж старше, потому что с детства вдалбливали в голову, что я — дурак и без присмотра оставаться нельзя.

— Марин, что такая грустная? — спросила у меня коллега по цеху.

— Муж гражданский изменил, — ответила я. — Фото доброжелатели прислали. Что делать?

А кто мне друг и доброжелатель? Тот, кто утаивал от меня, что Мстислав гулящий, или тот, кто рассказал горькую, но правду?

— Отправь ему фото, — посоветовала коллега. — Скажи, что всё знаешь.

Голова была не в силах соображать в стрессовой ситуации, и я последовала совету. Выслала фото и сообщение: «Я так тебя любила, булочки пекла на завтрак, а ты растоптал меня. Теперь нет в моей жизни…»

Пафосные слова закончились, и я решила на этом поставить точку.

Сообщение улетело. Но почему-то к моему отцу. Я трясущимися руками стала исправлять ошибку. Но было поздно.

— Блин! — В негодовании всплеснула руками и посмотрела за мусорные баки на двор-колодец.

 Под арку заехал дребезжащий старинный мотоцикл с коляской. За рулём сидел бородатый Миша-байкер. Он у нас, как айсберг в океане, холодный, молчаливый, как рыбка в аквариуме, и брутальный, как дровосек. За ним сидел Кулаков, а в коляске прикрытый шлемом расписной пан Паргачевский.

Я мигом сгоняла в кондитерскую и вышла встречать гостей с пирожными.

Мотоцикл почти подъехал к чёрному входу. Я раскрыла белую коробку, и мужские руки расхватали угощения. При этом Артём Паргачевский шлем не снял и кушал пирожное через поднятое забрало.