- Разряд!

Гипнотизирую прямую линию на мониторе. Ну же! Держись! Возвращайся к нам! В этом мире так много замечательного, чего ты ещё не видел.

Замираю и не дышу, пока линия не начинает извиваться снова.

- Работаем!

Час, два, три... Стараюсь не думать, скольким мог бы оказать помощь за это время. Покидая операционную, не чувствую удовлетворения. Потому что шанс по-прежнему – один из тысячи. Я сделал всё, что мог. Моя совесть перед малышом чиста.

Максименко уже не слышно – он в операционной. Говорят, он волшебник. Но и волшебники иногда бессильны. И даже самые непогрешимые, бывает, ошибаются.

Двое суток без отдыха и сна. Чудовищный марафон. Когда прихожу в себя, плетусь в кабинет Максименко за выговором. Ослушаться командира в военное время, нарушить инструкцию – это серьёзное преступление, я признаю свою вину. И даже не знаю, было ли это не напрасно. Пока выслушиваю справедливые вопли заведующего отделением, в голове крутится только одна мысль, которую рискую озвучить не сразу:

- Товарищ майор, а что с мальчиком?

Он тут же меняется в лице и смягчается.

- Тяжёлый, но стабильный, забрали сегодня медицинским поездом. Может, случится чудо и выкарабкается. Живучий оказался…

И тут же снова переходит на крик:

- Но это ничего не меняет!

7. Глава 7

Лиза

Свет включается постепенно. Окружающие объекты долго не хотят обретать чёткость. Звуки гудят в голове, многократно перекрикиваясь с собственным эхом.

Левая рука в гипсе. Мозг фиксирует эту информацию с одобрением: левая – это хорошо, правая была бы куда хуже.

По ощущениям, мне вспороли живот и выпотрошили все внутренности, а на их месте развели костёр. Это беспокоит сильнее всего, ведь без внутренностей жить невозможно. Здоровой рукой аккуратно провожу поверх одеяла. Это исследование не даёт мне никакой новой информации. Боль отнимает все силы, и я снова проваливаюсь в какую-то тягучую серую субстанцию.

Прихожу в себя от ощущения чужих рук на моём теле. Откуда-то знаю, что мне делают перевязку. Хочу спросить, что со мной и где Ваня, но получается только шипеть. Приятный женский голос что-то произносит, но звуки множатся, и никак не получается уловить суть.

Лишь спустя время удаётся рассмотреть помещение, в котором я нахожусь. Очевидно, это больничный коридор. Вдоль стен стоят кровати. Это значит, что количество пациентов намного превышает вместимость больницы. Или просто соблюдают правило двух стен? Стоп. Это наша больница? Или какая-то другая?

Где Ваня? Он в безопасности? С ним всё в порядке?

Вокруг люди – мужчины, женщины. Стоны, кряхтение. Неподалёку кто-то плачет. Паникую… Что же случилось?

Помню, как бежала к укрытию, и больше ничего.

В больницу попала ракета?

Что с Ваней?

Кручу головой, превозмогая боль. Мне бы врача. Столько вопросов… Как его позвать? Никаких кнопок вызова персонала в коридоре не предусмотрено. Неоднократно вдали мелькает медицинская форма. Но нет сил закричать или помахать. Я даже не уверена, что не разучилась разговаривать.

Коридор не узнаю! Какое это отделение? Совсем не похоже на нашу больницу… Почему я тут?

Подушка мокрая от слёз. Беспомощность – это ужасно.

- Обед!

Слышу знакомое дребезжание тележки. Санитарку не вижу, но по звукам могу предположить, что она приближается.

Аппетита нет, да и как узнать, можно ли мне есть? Живот огнём горит… А я ни сесть, ни тарелку с ложкой в руки взять самостоятельно не смогу.

Вокруг слышится оживление, голоса, стук посуды. Наконец тележка останавливается возле меня.

- Красавица, обедать будем? – пышная санитарка улыбается, снимая крышку с кастрюли.

- А мне можно?