Странно, а вчера я ему даже нравилась.

Михеич подпрыгнул и догадался набросить край покрывала на мое лицо. Крик сразу оборвался на самой высокой ноте.

В кабинете раздались шаги и Дусин голос спросил:

– Илья Михеевич, у вас все хорошо?

– Да, да. Не беспокойтесь, Евдокия. Я сейчас выйду, – шеф приложил палец к губам, призывая врачевателя душ к молчанию.

– Что это? – трясущимися губами захрипел Саня.

Вопрос был вчерашний, но окрашенный новыми интонациями.

– Я тебе уже говорил, – терпеливо начал шеф, – это Маша. Ну, помнишь, рыженькая такая. Саня, да ты ее видел по осени, бегала все время с поручениями.

Психолог наморщил лоб, задумался, перебирая воспоминания в черепной коробке, и уточнил:

– Так она, что, добегалась или отбегалась?

– Ни то и ни другое. Мы с ее отцом давние друзья. И когда он умирал от неизлечимой болезни, то просил позаботиться о кошке. Тьфу ты, о крошке, – сочинял на ходу шеф.

– Так что с ней такое? – Александр начал терять терпение.

– Она, это… забыл, – Михеич почесал голову, и, как ни странно, вспомнил, – кататоник. Да, точно, и находится в этом, в этом… ступоре. Вот.

Александр подошел к кровати и приподнял покрывало, накинутое шефом мне на лицо.

– Знатно ее перекосило, – уже гораздо спокойнее произнес он.

Объяснение шефа гармонично вписалось в рамки его сознания.

– Болеет, – вздохнул Михеич.

– И долго она в таком состоянии?

– Шесть месяцев. Нет, я, конечно, не против присмотреть за бедняжкой. Она лежит и никого не трогает. Да за ней ухаживать проще, чем за хомячками, – сказал шеф так уверенно, что было понятно: в детстве этих маленьких самоубийц ему не покупали.

Михеич заправил рубашку, снял со спинки стула пиджак и открыл дверь. Дуся успела принести кофе и сложить пустые бутылки в пакет. Увидев два мятых лица, она, надо отдать ей должное, никак не отреагировала. Молча вышла за дверь и чуть позже принесла еще одну чашку с ароматным напитком.

Александр от кофе отказался, сославшись на плотный график. Он торопливо простился с главным и ушел.

– Что я пропустил? – в дверном проеме появилась лохматая голова Антона.

Шеф махнул ему, мол, заходи, давай. И Антоха не заставил себя упрашивать.

Вслед за ним прошмыгнул Мурза, одетый по-походному. Даже панамку где-то раздобыл. Он бросил основательно набитый рюкзак на подоконник и еще шире открыл окно. Вчерашние посиделки оставили в помещении стойкий след и ни для кого не остались тайной.

– А где Алексей? – спросил у Антона стажер.

– Я сам не в курсе, – тот развел руками, – может, заболел?

Селиван появился последним, вышел из-за сейфа, чуть туманный и обиженный на весь белый свет.

– Голос, – позвала я, – у меня к тебе просьба.

– Ну, наконец, – обрадовался тот, – ты хочешь заключить сделку?

– Да, – твердо сказала я.

– И готова заплатить по договору?

– Да.

– Отлично, – ВГ выдержал паузу и спросил, – чего желает моя госпожа?

– Я хочу, чтобы меня слышали другие.

– Хорошо, будет сделано, – Внутренний Голос заговорил чуть громче, – все, что ты сегодня скажешь до обеда, услышат. Да будет так.

– Только до обеда? – огорчилась я.

– За целый день плати двойную цену, – потребовал ВГ.

– Ладно. До обеда, так до обеда.

Я откашлялась и заговорила:

– Внимание всем. Это я – Мария. Как меня слышно?

Голос, появившийся у меня, оказался немного жутковатым. От него веяло замогильным холодом и страхом. Все присутствующие переглянулись между собой и, толкая друг друга, выскочили за дверь.

– Блин, ты издеваешься? – спросила я с упреком у ВГ.

– Ты не уточнила, какой голос хочешь, и я сам подобрал наиболее подходящий.

– Ну, я же не запугать их хочу, а поговорить. И не через Селивана, пойми. Раз я плачу такую цену, значит у меня важный разговор.