Прощаясь с Мехонским краем, признаётся, что он всё-таки оставил его без надежды на встречу с людьми, достойными особенного к ним внимания. Однако был не прав. Начальный этап его студенческой собирательской практики был значимым: информация, полученная им, не только фиксировалась, но и анализировалась. Всё становилось частью его первичного опыта, формировало представление о бытовании народного творчества в условиях жизни деревни 50-х годов ХХ столетия. В результате рождались определённые выводы. Тогда он уже и задумывался о том времени, когда фольклорная практика будет частью учебных программ.

Мехонский край

Мехонка оставалась позади. Перед ним был Шатровский район, пока ещё тоже никем не изведанный. Первой на его пути была родная Сладчанка. Там корни всей его родословной. Но надежды Тимофеева связывались с д. Портнягиной. Именно здесь исполнится его заветное желание: он будет говорить с патриархальным мудрым старцем, сказочником – Захаром Афанасьевичем Портнягиным. Яркое, образное описание мастера народного устного слова дано В. П. Тимофеевым во вступительной статье «… жёсткая седая борода, старинный коричневого сукна армяк, большие серые пимы, которые широко и плотно ступали по серому полу». «Создавалось впечатление, – писал он, – как будто бы старец только что вышел из глубин патриархальной русской деревни. Даже дом его походил на избушку на курьих ножках, но только присевшую, без ножек. В самом хозяине чувствовалось что-то колдовское и тайное. Оно ощущалось и в пустоте избы, в заброшенности обстановки, и в самих сказочных приключениях его героев». Однако, по мнению Тимофеева, это был живой человек, со своим миром, воображением, фантазией. И в статье, предваряющей сказку, он даёт полный анализ сказок Портнягина. Особенность сказок волшебных, по его мнению, в том, что они имеют несколько сюжетных ходов, контаминации. При этом сохраняется традиционная обрядность, длительность, формул, рифмованных выражений, развёрнутых зачинов и т. д.

Конец 1950-х – нач. 1960-х гг. Слева у стола – В. Тимофеев, в экспедиции со студентами

Шатровский район открывал качественно новый этап его полевой практики. Сейчас он становился сам её организатором и координатором. Намечал основные рабочие направления, делал наброски будущих программ, составлял вопросники, выделяя особо обряды, связанные с рождением, крещением, свадьбой. Параллельно записывал поверья, собирал материалы по народному календарю и заговорам. Всё чаще задумывался о существовании современных жанров народного творчества. И снова возникал вопрос: а существует ли в современном мире народное творчество вообще? Передуманное, пережитое, записывает – всё в недалёком будущем ляжет в основу его первого основополагающего документа «К вопросу об организации и руководству практикой по диалектологии и фольклору в полевых условиях». Документ был напечатан лаборантом кафедры русского языка – Л. Ф. Курбатовой. Но он бесследно исчез. Возможно, он остался в архивах В. П. Тимофеева.

Плодотворный период работы В. П. Тимофеева был связан с Шадринским государственным педагогическим институтом. После защиты кандидатской диссертации он получил должность доцента кафедры русского языка. Читая лекции по языкознанию, организуя спецсеминары, не прерывал связи и с фольклором. При непосредственном его участии на факультете развернулись не только диалектологические экспедиции, работа в которых шла и по сбору традиционного и современного фольклора.

Студенческая фольклорно-диалектологическая экспедиция

1969 год. В. П. Тимофеев организует фольклорно-диалектологическую экспедицию в с. Иковское Каргапольского района (тогда Чашинского). Набирает студенческую группу из шести человек. Входит в группу и А. Н. Соколова (она занималась тогда изучением говоров – будущая тема её диссертации). В Иковской же сохранился говор бывших псковских поселений. Это интересовало и В. П. Тимофеева. Я тоже попросилась в команду. Моя просьба вызвала у В. П. Тимофеева скептическую улыбку. Спросил, зачем хочу с ними поехать, что это не интересно будет, вы не знаете ничего ни об истории села, ни о говоре. Я же знала этот говор: половина посёлка нашего Красного Октября, что невдалеке от ст. Кособродск, были приезжими из Иковской. И их дети учились вместе с нами. Тем более, что потом пришлось работать в Чашинском райкоме комсомола. В моём ведении был школьный отдел, и в Иковскую школу часто приходилось ходить пешком (с. Иковское находилось от Чаши в пяти километрах). На районных пионерских слётах слушала речь школьников из Иковской особенно внимательно. Она отличалась хорошей дикцией, силой голоса и полётностью. Звучащая сторона речи, интонирование, музыкальность – тогда уже вызывали мой интерес. В связи с этим задала несколько вопросов. В. П. Тимофеев ответил на них, но уже смотрел иначе. Я же ценила эти однодневные экспедиции, в которых чувствовалось стремление руководителя донести до студентов самое главное: воспринимать говоры, диалекты, фольклор через историко-социальное осмысление. В результате складывалась довольно ясная картина современного состояния фольклорной традиции края. Для меня это была школа переосмысления и учебной дисциплины – устного народного творчества, его теории познания и, конечно, законов.