– Я… Я не знаю…

– Он мог получить такую сумму за какую-либо работу или накопить?

Этот вопрос скорее для проформы, так как маловероятно то, что я сейчас спрашиваю у супруги фотографа – деньги перетянуты банковской бумажной лентой, на которой стоит сумма.

– Нехило – говорю я – пятьсот тысяч рублей, это тебе не баран чихнул.

Зову понятых, изымаю купюры – пусть Даня проверит их на наличие отпечатков пальцев.

– Юлия, скажите, ваш муж мог получить такую сумму… ну, например, в кредит?

Она тоже удивлена, а потому пожимает плечами и отвечает:

– Вряд ли… Он терпеть не мог все эти… атрибуты красивой жизни. Мой муж старается жить по средствам, и кроме того, он очень экономный. Нет, не до фанатизма… Но всё же. Я вот растратчица, а он любит, чтобы всё было копейка к копеечке.

Я внимательно осматриваю сундук – невооружённым глазом видно, что его открывали недавно – на самой поверхности крышки пыль, а в том месте, где обычно удобно открывать такие вещи пыли нет и след от пальцев. Собираю эту пыль в надежде, что Даня выяснит, чьё ДНК или потожировые на поверхности сундука.

Потом показываю на дно:

– Это те самые альбомы?

– Вроде как да.

Зову оперативника, прошу оформить изъятие, осматриваю чердак и спрашиваю у Юлии:

– А подвал в доме есть?

– Да, но не подвал, а подпол, мы там картошку храним до зимы.

– Пойдёмте осмотрим и его.

Юлия открывает крышку подполья и бубнит себе под нос:

– Чем воняет? Ещё вчера этого запаха не было. Мышь там, что ли, сдохла?

Она спускается в подполье первой, разворачивается, наклоняется, чтобы пройти вниз и вдруг внезапно и громко орёт, так, что у соседей начинает тявкать собака.

– Юлия! – удивлённо говорю я – что случилось?

Её голова появляется на поверхности пола. Глаза у неё похожи на два огромных блюдца, такое ощущение, что она сейчас или заплачет, или упадёт в обморок. Её лицо белее мела, даже губы белые.

– Там! Там… – говорит она и показывает вглубь подполья.

Протянув руку, она включает фонарь, выбирается оттуда и говорит:

– Сами посмотрите… Я туда больше не полезу.

Я укладываюсь на пол, наклоняю голову внутрь и утыкаюсь лицом… в безжизненное лицо человека.

– Ёб… – вырывается у меня – что, блядь, это значит?

Тело подвешено на какой-то крюк, торчащий из потолка подпола. Оперативники один за другим тоже смотрят внутрь и потом удивлённо – на меня.

– Ну, чего пялитесь? – невежливо говорю я – достаньте его оттуда! И отправляйте тело в наш морг!

Поворачиваюсь к Юлии:

– Юля, скажите, вы давно заглядывали в подполье?

– Да вчера буквально. Да, вчера открывали, мне показалось, сыростью пахнет, открыли проветрить.

– А внутрь заглядывали?

– Ну, конечно. Сергей полез смотреть, что там вообще и как, нет ли мышей.

– Тела там не было?

– Ну само-собой нет, иначе мы бы сразу вызвали полицию.

– Юлия, а где вы провели отрезок времени между тем, как обнаружили пропажу мужа и приездом опергруппы?

– Как где? На речке, конечно. Я думала, это розыгрыш какой-то и Сергей появится всё-таки…

Она вдруг что-то начинает понимать и говорит:

– О! Подождите-подождите! Не хотите ли вы сказать, что это я сюда засунула своего мужа, предварительно его убив.

И поскольку я не отвечаю, и не смотрю ей в глаза, она заявляет:

– Нет-нет, вы же умная женщина, вы не могли так подумать, что за бред!

На веранде появляются санитары с носилками. Оперативники уже достали тело из погреба и помогают уложить его. В это время входит Клим. Увидев тело, он протяжно свистит.

– Ну, вот и загулявший объявился!

– Клим! – я укоризненно смотрю на него – ты с ума сошёл?

– Стойте! – говорит Юлия санитарам и склоняется над мужчиной. Она некоторое время внимательно смотрит ему в лицо, а потом говорит нам – послушайте, но это не мой муж.