— Кто здесь Воронцова и Лагунова? — обвела взглядом четыре кровати.

Отозвались пожилая женщина у окна и первая от двери.

Поставив капельницу одной, я подошла ко второй, но она спрятала руки под одеяло и отвернулась.

— Извините, не могли бы вы повернуться? Мне нужно поставить вам лекарство, – не понимая, что происходит, произнесла я.

Женщина оглянулась и громко заявила с недовольством:

— Я вам не подопытный кролик! Или зовите медсестру, или не надо мне никаких капельниц, – и она снова отвернулась, громко сопя.

Я вылетела из палаты и услышала, как она возмущается, что набирают каких-то дур, а им терпеть.

Расстроившись, я отправилась в процедурный и передала отказ медсестре. Девушка лишь по-доброму улыбнулась и посоветовала не киснуть, так как та дама – особый случай.

Но я села на кушетку в кабинете и чуть не расплакалась. Настроение и так было не очень после пар, а тут еще обозвали.

Может, я действительно ни на что неспособная дура?

Последующие часы у меня все валилось из рук. Чтобы я никого не покалечила, меня отправили в ординаторскую. Там я прилегла на диванчик и задремала.

Снились мне облака и молнии. За спиной развернулись огромные черные крылья, и я пыталась улететь от кого-то, кто хочет меня убить. Но как бы я ни старалась, все равно оставалась на месте. Он все приближался и когда настиг меня, я увидела, как блеснули его крылья в очередной вспышке молнии. Как только он кинулся ко мне, я закричала.

Проснулась я оттого, что Вика трясла за плечо и просила открыть глаза. Яркий свет заставил зажмуриться. Все горело. Тело, лицо, веки. Больно было даже шевельнуться. Вика обеспокоенно потрогала мне лоб.

— У тебя температура, Алис, и, судя по всему, немаленькая. А еще ты кричала во сне. Опять.

— Опять? А когда это я кричала? — промямлила я.

— Ты знаешь, после того случая в подворотне я часто слышала как ты кричишь. Поначалу приходила проверить, не убивает ли тебя кто-то, но потом перестала. Надеялась, что пройдет…

Она вынула из аптечки градусник. Спустя пять минут он показал почти сорок. Вика быстренько ушла и вернулась с таблеткой парацетамола. Набрала мне стакан воды и подала все вместе.

Я с трудом дотянулась, чтобы принять таблетку, и свалилась обратно на диван. Примерно через полчаса температура начала падать. Дико захотелось спать. Дорогу домой на автобусе даже представлять не было сил, поэтому Вика вызвала такси, и нас довезли за считанные минуты. Я еле нашла силы, чтобы переодеться, и снова свалилась в постель.

Практически пять дней я провела дома, бесконечно засыпая, либо сбивая температуру, которая росла и росла. К выходным заметно полегчало. Тогда Вика забралась ко мне на кровать и поделилась новостями из академии.

— В первый же день анатомии не было, представляешь? — возбужденно вещала подруга. — Максим Анатольевич отмечал отсутствующих, спросил, где Малышева, и, услышав, что ты болеешь, собрался и, не сказав никому ни слова — ушел. Как думаешь, что это было? Он не приходил?

Я внутренне скисла после рассказа подруги, вдруг понимая, что очень скучаю по нему. Но сделав вид, что все нормально, улыбнулась:

— Если и приходил, то я не заметила. А если бы и заметила, то списала бы на бред от лихорадки.

— Тогда действительно странно. Но он каждый день на лекции искал тебя глазами и хмурился, – добавила Вика.

— Откуда ты знаешь, что он искал глазами именно меня? — погрустнела я и тихо прибавила: — Мне тоже казалось, что я вижу какие-то особые знаки внимания от него, но потом вышло, что я просто их выдумала. Он, видимо, со всеми так общается.

Я решила сменить тему и спросила, что еще нового.