– Наша девочка, – тихо повторил Леон.

В его голосе звучала улыбка, а я вздрогнула, как от удара плети. Эти слова, произнесенные им, да еще таким мягким тоном, наталкивали меня на мысли, допускать которые решительно нельзя.

Чтобы отвлечься и довести начатое до конца, я снова склонилась над малышкой. Той явно наскучила ментальная болтовня и теперь, выбравшись из спального мешка, она чертила каракули пальцем на земле. Леон галантно предложил ей веточку, чтобы сделать этот процесс увлекательнее. Веточка была благосклонно принята.

Я тем временем вынула из сумки песочного цвета футболку, которую не без труда надела на найденыша. Та протестующе пыхтела, вертелась и пыталась выскользнуть из одежды, явно непривычной для нее.

Когда непростой процесс переодевания был закончен, я снова попыталась убедить малышку в том, что ее настоящая мама – драконица, которая ждет ее там, в замке, вырубленном в горе.

Малышка откликнулась на видения замка, переданного мне белой драконицей. Воспоминания о тех днях, которые она провела там, у нее были, но едва оформившиеся, смутные и размытые.

У драконов, если верить Зои, особая память и мышление – они начинают осознавать себя и окружающий мир почти сразу после рождения. Неужели малышка провела рядом с мамой совсем немного времени? Оттого так и не поняла суть этого понятия и значение столь близких кровных уз? Оттого почти ничего не помнила о том периоде своей крохотной жизни?

Я попросила малышку показать тот день, когда она покинула дворец. Благодаря сплетению наших сознаний увидела уже знакомую мне грациозную драконицу с золотыми глазами с толикой зелени. Ткнувшись мордочкой в шею дракоши, она что-то проворчала. Возможно, это и не было осмысленной речью. Однако, пусть малышка и чувствовала ее решимость, в глазах драконицы застыла боль.

А потом я увидела виверн.

Они ворвались под своды гигантского зала, где находились трое – дракоша, ее мать и ее защитница. Мать-драконица издала громкий рык. Из ее пасти в сторону виверн вырвалось обжигающее пламя. Защитница схватила малышку когтистой лапой. Ее взгляды с матерью-драконицей пересеклись, и дракоша прочитала то, что было предназначено не ей, а ее защитнице: “Защищай. Ценой своей жизни”.

Последним, что видела дракоша – это удаляющаяся фигура матери, которую окружили виверны. И с каждым мгновением их становилось все больше…

А затем защитница схватил дракошу за загривок и вместе с ней вылетела из окна.

Я разорвала нашу связь от шока, боли и страха. Пока Леон обеспокоенно меня окликал, закрывала свой разум всеми мыслимыми щитами. Не могла допустить, чтобы малышка услышала мою паническую мысль.

А жива ли еще ее настоящая мама?

– Джой?

Леон неотрывно смотрел на меня. В его глазах плескалась тревога.

Но я уже смогла совладать со своими эмоциями. Внутри крепла та же решимость, которую малышка ощущала в собственной маме. И ради этой чудесной девочки я до последнего буду надеяться, что мы найдем мать-драконицу.

Я улыбнулась Леону.

– Все в порядке. Я все тебе расскажу, но… чуть попозже. – Я стрельнула взглядом в сторону найденыша. – А вообще я проголодалась. И она наверняка тоже.

Леон с готовностью кивнул.

– Я приморозил пару кусочков вчерашнего ужина…

У меня волоски на шее встали дыбом. Эта чудесная милая малышка вчера ела мясо с кровью! Ну и что, что она тогда была маленькой драконицей…

– Бе, – вдруг отчетливо проговорила малышка.

Мы с Леоном подскочили на месте и во все глаза уставились на нее.

– Это что сейчас было? – оторопел Леон.

Я вздохнула.

– Кажется, она только что сказала свое первое слово. И это слово “бе”.