– Полагаю, нам всем пора возвращаться к своим делам. Спасибо, что согласились прийти на этот ланч. Метрдотель вызовет нам всем такси, – сказал он, когда все встали.

– Пожалуй, пройдусь пару кварталов, – заметил Паркер. – Миссис Оллуэй, позвольте помочь вам надеть пальто. – Что он и сделал, проводив Бетти до двери.

– Деверекс, не хочешь ли поехать на такси со мной? – спросил Уолш.

– Спасибо, но мне необходимо заглянуть в офис. Я возьму другое такси.

– Тогда, если не возражаешь, я возьму первое.

– Ничуть, – бросил Дакс вслед другому конгрессмену, неуклюже заковылявшему к выходу.

Ван Дорф, уложив в карманы катушки с магнитофонными записями, ринулся к автомату для сигарет. Кили и Даксу подарили несколько минут относительного уединения.

– Время от времени напоминай мне, что я не должен никогда выводить тебя из себя, – прошептал он ей на ухо, протягивая пальто и ожидая, пока она просунет руки в рукава. – У тебя острые коготки.

– Невежественный, нетерпимый шут! Он просто смешон, – бросила она. – Подумать только, что он занимает пост конгрессмена. Это даже страшно.

– Ты была великолепна. – Его рука задержалась на ее талии. Случайному наблюдателю могло показаться, будто он просто с бесстрастной вежливостью провожает ее. Более внимательный наблюдатель заметил бы, что его прикосновение больше похоже на ласку.

– Почему ты сказал им, что мы встречались прежде? – бросила она через плечо.

– По моей информации, Ван Дорф безжалостный репортер. Он охотится за новым Уотергейтским скандалом. Берегись его, Кили. Он волк в овечьей шкуре.

– Я скорее сравнила бы его с хитрым лисом, чем с волком. Он сделал все, чтобы мы с Бетти поверили, будто мы будем его единственными гостями во время ланча. Он ни словом не упомянул, что здесь будете и вы, конгрессмены. Так упрашивал нас прийти, а сам в то же время готовил западню.

– Вот пресмыкающееся! Мне так хотелось запихнуть этот магнитофон ему прямо в глотку или в какое-нибудь более подходящее место.

Услышав подобную угрозу, Кили не смогла удержаться от смеха. Она повернулась к нему лицом.

– Напомни мне, чтобы я никогда не выводила тебя из себя, – посмеиваясь, бросила она. Он тоже улыбнулся, и ямочка стала еще глубже. – Ты сейчас продемонстрировал доставшийся тебе в наследство горячий креольский темперамент.

– Правда? Извини.

– Не извиняйся. Это выглядит довольно привлекательно.

– Ты так думаешь?

Она нервно оглянулась. Бетти и конгрессмен Паркер стояли у двери в ожидании обещанных такси. Ван Дорф бросал проклятия в адрес торгового автомата, проглотившего мелочь, но не выдавшего ему сигарет. Уолш ушел.

– Почему ты сказал им, что мы познакомились вчера вечером?

– Ты с этого вопроса и начала разговор, не так ли? Видишь ли, когда я рядом с тобой, мне требуется приложить чертовски много усилий, чтобы выкинуть это из головы, но не важно. Отвечаю на поставленный вопрос: если Ван Дорф или кто-либо другой видел, как мы беседуем вчера вечером, а сегодня мы сделали бы вид, будто незнакомы, это возбудило бы любопытство. Говорить правду – это всегда наилучшая политика.

– А если кто-нибудь видел, как ты входил или выходил из моего номера вчера ночью, что тогда?

В его глазах промелькнул дьявольский огонек.

– В таком случае лучшая политика – солгать.

Она засмеялась:

– Ты истинный политик.

Он не обиделся, а тоже рассмеялся. Улыбка смягчила черты его лица, когда он спросил:

– Ну как ты? Удалось хоть немного отдохнуть прошлой ночью?

Лучше бы он не смотрел на нее с таким участием. Его взгляд, казалось, ласкал каждую черточку ее лица и согревал их своим сочувствием. Почему так сильно бьется сердце? Оно так колотится, что колышется кружево на груди и это не сможет укрыться от глаз Дакса.