И когда машина тронулась, Глеб оказался единственным, кто продолжал смотреть не в мобильник, а на меня. Смотрел и смотрел, а его лицо не выражало ни единой эмоции. Словно ему было плевать на все. Словно… это я испортила ему репутацию среди ровесников, а не он мне.

Так мы и попрощались, как я тогда думала, навсегда.

После того случая в лагере я закрылась в себе. Отчего-то невинная фотография, слитая в сеть и по сути не несущая в себе никакого гнусного подтекста, подкосила меня так, словно я действительно совершила нечто плохое.

Мама, разумеется, подозревала, что меня могли обидеть или задеть, но, получив пару-тройку красных карточек от меня, старалась с расспросами больше не лезть. Но к психотерапевту все же записала, пусть и на последние деньги.

И это помогло, правда. После того случая в лагере прошло полтора года. По совету своего терапевта я работала над собой. Больше не было брекетов, на их месте сияли белизной ровные зубы. Очки стали редким аксессуаром в моем гардеробе, теперь я носила только линзы. Даже отрастила волосы, осветлив их на несколько оттенков. Теперь они красивой волной спускались ниже плеч, из-за чего мальчишки, начиная с середины десятого класса, частенько заинтересованно поглядывали в мою сторону.

Но изменения были не только внешние. Даже внутренне я стала более спокойно относиться к чужому мнению. Все, как и учили: выслушать, понять и принять. А дальше? Будь что будет, главное — не зацикливаться и всегда двигаться вперёд.

И пусть я так и оставалась любительницей понаблюдать за другими со стороны, стараясь не вмешиваться, теперь все происходило иначе.

Потому что никакая психотерапия не смогла бы убедить меня наступить на одни и те же грабли дважды. Проблема с доверием была именно той непереработанной темой, о которой я могла кричать часами и изо всех сил. Но, увы, все так же молча.

К счастью, любовь к обучению не пропала, поэтому я с лёгкостью могла скормить очередному ухажеру достойную отговорку.

"Прости, у меня сегодня занятие у репетитора".

"Ой, совсем забыла сказать, что завтра олимпиада".

"В субботу? Не могу, у меня на носу научная работа. И в воскресение я готовлюсь к контрольной".

Я никогда не врала, но всегда увиливала. И мне не было жаль, ведь за любой из подаренных мне обаятельных улыбок мог прятаться жуткий оскал предателя, только и ждущего подходящий момент, чтобы воткнуть нож в спину.

А ещё я до ужаса ненавидела смазливые парней. С некоторых пор — особенно их…

Поэтому после случайной мимолетной встречи с кошмаром своих юных лет, я решила не забивать голову ерундой.

Разве стоило грузить себя лишними мыслями перед самым ответственным днем? Тем более, если с Глебом мы больше никогда и ни за что не встретились бы, ведь теперь я уж постараюсь внимательнее смотреть по сторонам, выходя из дома.

Меня приняли в "Инсайд"! И только поэтому уже можно было позабыть обо всем на свете и наслаждаться мгновением, пусть маленькой, но победы.

Однако, спустя сутки, в день, как мысленно обозначила после, черного понедельника, я поняла, что ошиблась. Вновь.

За окном всю ночь выла вьюга, словно предвещая один из самых сложных дней в моей жизни и настоятельно отговаривая от учебы в "Инсайде". Я, разумеется, не послушала ее, вообще мало кого слушала, помимо родителей, психотерапевта и учителей. И это сыграло со мной в злую шутку.

Гимназия находилась на отшибе города, ближе к "Долине чудес", так назывался местный район богачей, что жили в шикарных особняках. Мало того, что вставать пришлось рано, так ещё и добираться — с пересадками. Но мама успокоила меня, пообещав, как только мне исполнится восемнадцать, а до этого оставалось каких-то четыре месяца, вручит мне ключи от дедушкиной лады. Сам девушка скончался пару лет назад от инсульта, и мы очень сложно переживали эту потерю, но время шло, а машина так и стояла без хозяина. Бабушка запретила её продавать, якобы, это была его самая любимая вещь после семьи…