Сегодня он был с ней… а после пошел ко мне. Поражаюсь его способности так легко менять девушек. Сколько раз за день он метался между нами? Один, два, пять?

Правильные мысли и злость приходятся очень кстати, когда рядом прогибается кровать, а после Тан наглым образом тащит на себя одеяло. Ну и пускай забирает. В теплой закрытой пижаме мне не должно быть холодно. А спать с ним, судя по всему, практически голым, под одним одеялом слишком… опасно. Не поворачиваясь к нему, отбрасываю одеяло, уступаю.

Все это время я практически не дышу. Не дышу, не думаю, пялюсь в одну точку во тьме. Понимаю это, только когда чувствую прикосновение, и с шумом выпускаю воздух. Моя неожиданная реакция действует на Тана как спусковой крючок. Он вмиг переворачивает меня и оказывается сверху. Не успеваю опомниться, как его губы прижимаются к моим, а язык врывается в открытый от удивления рот. Все происходит настолько неожиданно, что моя собственная реакция меня пугает. Пугает то, как я реагирую на него. Дрожу всем телом. До мурашек. И только шок заставляет замереть и не ответить на его жадные ласки.

Поначалу мне кажется, что его поцелуй будет грубым, жестким, напористым, как было раньше. Поначалу он такой и есть. Но буквально через пару секунд на смену жадности приходит неизвестно откуда взявшаяся… нежность. Словно почувствовав мое напряжение, он оставляет мне право выбора. Дает возможность остановить, оттолкнуть, прекратить это сумасшествие или… ответить.

— Тан… — выдыхаю между поцелуями, получив секундную передышку.

Но продолжить не успеваю. Он снова закрывает мне рот поцелуем, а руки жадно шарят по моему телу, забираясь под кофту.

Зачем он так со мной? Мне слишком сложно противостоять ему. Слишком сложно сопротивляться. Я так упорно пыталась не думать о нем, вытравить все глупые чувства и фантазии, а стоило ему прикоснуться ко мне – и все внутренние установки испаряются. Тан прикасается с такой жадностью и вместе с тем с таким трепетом, словно боится, правда боится, что оттолкну. Не потому что жаждет утолить банальное физическое желание, а потому что жаждет меня.

Злата здесь, а он со мной. Это ведь что-то значит? Сомневаюсь, что причина, как он сказал, в каких-то правилах. Тан никогда не придерживался правил. Он всегда делает то, что хочет. Значит, он хочет меня. Прямо сейчас. Не могу не думать о том, что где-то там есть Злата, и она приехала к нему сегодня. Вероятно, он об этом знал. Может, даже позвал ее.

— Тан. Прекрати, — получается почти решительно. Получается даже оттолкнуть его.

— Почему?

Он снова приближается. В слабых отблесках света с улицы вижу, как горят его глаза. Голодный, дикий взгляд на миг пугает и затягивает в водоворот своего безумия.

— Потому что. Так нельзя! Неправильно! Я так не могу…

— Не можешь так? Или с таким?

Его взгляд вспыхивает, до меня резко доходит, что он имеет в виду.

— Не могу так, как ты. Этот обман… где гарантия, что это не повторится?

Он молчит. В воздухе искрит напряжение. Мне кажется, он сейчас скажет что-то в своем духе, что ему плевать, разозлится, нагрубит.

Но вместо этого он говорит мягко, тихо, даже, кажется, с сожалением:

— Я не могу дать тебе гарантии. Но я постараюсь.

Я сдуваюсь, словно воздушный шарик. Хочу что-то возразить, но не получается. Все слова теряются, так и не сформировавшись в связные предложения.

— Соня, — он неожиданно оказывается слишком близко, выдыхает мое имя в мои губы, — я хочу… Не представляешь, как хочу постараться. Чтобы ты тоже хотела со мной. Чтобы не считала… уродом.

Боже. То, как он произносит эти слова, отзывается острой болью внутри. Неужели его так задели мои слова? Неужели правда перестал скрывать шрам из-за того, что я сказала тогда в порыве злости?