Она сделала глубокий вдох, словно этот откровенный разговор дал ей долгожданное разрешение снова свободно и легко дышать полной грудью, избавив от удушающего кома в горле. И затем она нежно улыбнулась – не той привычной беззаботной улыбкой, которой она часто пыталась прикрыть свою внутреннюю тревогу и неуверенность, а тихой, почти неуловимой, но бесконечно теплой и искренней, идущей от самого сердца.

– Мне так важно и необходимо слышать это именно от тебя, – призналась она, и в её голосе больше не осталось ни малейшего напряжения или сомнения, только искренняя благодарность за то, что он разглядел в ней то, что она сама иногда боялась рассмотреть, то, чего она не замечала в себе.

Он нежно взял её за руку – просто, но очень крепко и уверенно. Их пальцы переплелись, словно корни двух старых деревьев, растущих рядом друг с другом: становясь с каждым днем всё сильнее, крепче и надежнее.

Вечер медленно складывался из тихих и спокойных мгновений, почти неуловимо перетекающих одно в другое. Лёгкий полумрак гостиной, рассеянный и мягкий свет от старинного торшера, доносящийся с улицы приглушенный гул редких машин – всё это вместе словно создавало уютный кокон, в котором можно было чувствовать себя в полной безопасности, быть честными друг с другом до самого конца, открывать душу, не боясь осуждения. Быть самими собой, без каких-либо масок и притворства.

Он заметно колебался, не решаясь начать разговор. На первый взгляд, то, о чём он собирался рассказать, – это всего лишь пустяк, глупая детская мечта, почти абсурдная и смешная, почти забытая, как пожелтевшая страница старого блокнота, затерявшегося на дальней полке. Но эта мечта всё ещё теплилась в уголке его души, словно маленький уголек, и тихо щекотала изнутри, как тщательно оберегаемый секрет, которым он никогда ни с кем не делился.

Он глубоко вздохнул, набираясь смелости.

– Есть одна очень важная вещь, о которой я тебе никогда раньше не рассказывал, – начал он говорить, словно опасаясь, что случайно оброненные слова выскользнут из его уст и бесследно растворятся в воздухе, так и не достигнув цели. – Я даже самому себе редко признавался в этом, стараясь гнать от себя эти мысли. Наверное, это прозвучит очень глупо и нелепо.

– Ты же прекрасно знаешь, что я очень люблю все твои странности и причуды. Так что давай, смелее, расскажи мне всё, не стесняйся.

Он понизил голос до тихого шепота, будто боялся, что даже безмолвные стены этого дома осудят его за такие нелепые мечты.

– Я всегда мечтал… построить небольшой уютный домик где-нибудь на берегу тихого озера, вдали от городской суеты. И построить этот дом полностью самому, своими руками. Начиная от самого фундамента и заканчивая крышей. И не ради того, чтобы жить там постоянно, а просто… чтобы доказать самому себе, что я могу это сделать, что мне это под силу. Чтобы каждую доску положить своими руками, вкладывая в это частичку своей души. Чтобы чувствовать неповторимый запах свежего дерева и с каждым днем видеть, как этот дом растёт, словно живой организм, вместе с моими усилиями, – он замолчал на мгновение, словно ожидая её реакции. – Звучит глупо, правда?

Она смотрела на него так внимательно и заинтересованно, словно его признание было самым важным и сокровенным откровением в их совместной жизни. Затем, чуть склонив голову и не отрывая от него своего любящего взгляда, мягко и тепло произнесла:

– Это вовсе не глупо, это просто здорово! И это очень трогательная мечта. Почему ты раньше мне об этом никогда не рассказывал?

Он смущенно усмехнулся, чуть растерянно глядя на неё.