К вечеру заказов стало больше. У Риты с Мартином работы прибавилось, люди заходили поужинать после работы.

Закончив смену поздно вечером, я пошел прогуляться в парк, чтобы немного подышать свежим воздухом. Я старался не перегружаться, опасался своих отключек.

В парке сразу заметил кудрявую девушку, которая благодарила меня за десерт утром. Она сидела с ногами на скамейке с ноутбуком и что-то в нем разглядывала. Неужели действительно готовит дипломный проект? Я решил пройти мимо. Услышал звучание музыки из ее компьютера. Вроде классика, в этом я не силен. Она была полностью погружена в свое занятие, но как только я поравнялся с ней, вскинула голову и широко улыбнулась.

– Закончили работать?

Я сел рядом с ней.

– А вы? Все ищете секрет идеальных пончиков и идеальных корзиночек?

– Что? – она захохотала, – А, поняла! Нет-нет, слушаю Брамса, вот только прислушайтесь.

Я сел ближе, а она слегка прибавила звук.

– Это ли не краски осени? – спросила она, – Как раз после венгерского пудинга послушаем «Венгерский танец».

Я слушал музыку и меня она влекла. Почему я раньше не слушал подобное? Тратил ночи на сериалы, чтение книг, в которых не находил ответов. Сейчас казалось, музыка вынесла меня на новый берег, на котором я сидел озирался и не знал, о чем подумать в первую очередь. Сколько прошло времени, и прилично ли так с незнакомым человеком сидеть на лавочке и слушать музыку?

– Меня впечатлило, – признался я.

– Можно на ты? Что завтра делаешь? – неожиданно спросила она.

– Ничего, завтра выходной, дома отдыхаю.

– Хочешь погулять со мной в осеннем лесу? На велосипеде?

– У меня нет велосипеда, – сказал я.

– Найдем, – заверила меня девушка. – Я, кстати, Марта.

– А я Ник.

– Отлично, Ник, запиши мой номер.

Утром мы взяли в прокате велосипеды и ехали по уже скованной холодом тропинке. Дул пронизывающий ветер, он порывисто шумел в ушах. Я догнал Марту и хотел шутливо шлепнуть ее, но промахнулся и полетел бы с велосипеда если бы вовремя не вывернул руль.

Марта рассказала, что она волонтер в доме престарелых и я вызвался вечером принести туда сделанные мной угощения.

В условленное время я ждал Марту с большой коробкой эклеров и мармелада возле ее дома. Мы проехали на автобусе несколько остановок, еще квартал, ежась от холода, прошли к дому престарелых. В гардеробе она сняла пальто и оказалась в темно-синем бархатном платье до колен.

– Ого, – оценил я, – Отлично выглядишь, тут дресс-код?

Марта засмеялась.

– Спасибо, для меня да, сейчас все увидишь.

Она провела меня через длинный вестибюль, затем мы прошли в зал, похожий на концертный. В нем было много пожилых зрителей, кто-то стоял у стен, кто-то сидел, кто-то был в инвалидной коляске, кто-то лежал на кроватях-каталках. Были и пожилые дамы, одетые в вечерние платья, шляпки и перчатки, пожилые мужчины в строгих костюмах.

Марта указала мне на свободное кресло в зале, а сама скрылась за кулисами. Я в предвкушении смотрел на сцену. Вскоре публика зааплодировала и на сцену вышла Марта. По бурной реакции зрителей я понял, что она здесь желанный гость. Заиграла музыка, Марта взяла микрофон и начала петь удивительно пронзительным и чистым голосом обо всем: о жизни и смерти, о любви и ненависти, о мире и войне.

Зрители проживали песни вместе с ней, подпевали, смахивали слезу. Я сидел восхищенный увиденным и услышанным, с ощущением, что меня напитали чем-то очень важным, скрытым от ушей большинства людей.

Концерт закончился, я вышел в холл. Марта разговаривала с маленькой старушкой, ей приходилось сильно наклоняться, но ее лицо было добродушным и внимательным. Я подошел к ним, и старушка распрощалась с нами, удовлетворено смотря нам вслед. Мы оделись и вышли на улицу, становилось еще холоднее.