— Ты кто? — обретя наконец дар речи, спросила Натаха.

— А тебе разве не сказали? — удивился тот. — Фамильяр я твой. Зовут Георгий. Жить у тебя буду. Ну, давай, доставай еду, а то я сейчас от голода сдохну. Неделю толком не ел, пока тебя дожидался. Все-таки вы, люди, такие скупердяи — нет чтобы чего приличного на помойку выкинуть, котика покормить… Эй, эй, ты чего это, в обморок падать вздумала? А ну брось! — Он схватил кружку с недопитым чаем и выплеснул ее Натахе в лицо. — Не благодари.

— Даже и не подумаю! — отплевавшись от заварки, воскликнула Натаха, схватила полотенце, размахнулась, чтобы шлепнуть нахала, но оно просвистело мимо — с табуретки сиганул кот, так сильно оттолкнувшись задними лапами, что противная деревяшка шмякнулась на пол.

— Стой! — завопила Натаха, бросаясь в погоню, но кот уже усвистел. Злая и мокрая, она отправилась за тряпкой.

— Ну так что там с едой? — донеслось из спальни.

«Под кровать залез», — догадалась Натаха. Представила красавчика, лежащего в пыли на полу, и усмехнулась — все-таки не зря решила там не мыть.

— Ладно, вылезай, — крикнула она, прибравшись и вернув тряпку в ванную. — Мяса нет, только бутерброды с сыром остались. Она снова открыла холодильник, а когда закрыла, Георгий опять обнаружился на табуретке.

— А колбаски нет? — спросил он с надеждой.

— Завтра будет.

— Завтра — это хорошо, — ответил Георгий, голодными глазами наблюдая за тем, как она нарезает сыр и делает бутерброды. А потом хватил сразу два и принялся торопливо жевать, откусывая то от одного, то от другого.

Щелкнул закипевший чайник, и Натаха потянулась за кружкой.

— Лучше бы молока.

— Вообще-то, я это себе налила. И бутерброды тоже.

— А вот это зря, — Георгий стащил с тарелки последний. — Тебе есть на ночь вредно. Растолстеешь, станешь некрасивая, а тебе еще детей рожать.

— Чего?! — Натаха уставилась на нахала. — Каких еще детей? Это ты для этого сюда пришел, чтобы я с тобой?..

Георгий поперхнулся, осыпав стол крошками.

— Да как ты могла подумать! — прокашлявшись, воскликнул он. — Я честный фамильяр, на хозяек не зарюсь! Я тебе в помощь прислан, а ты!..

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала Наталья. — На вот чаю, — она протянула ему свою кружку.

— Моя кружка там, — все еще обиженно произнес Георгий, указывая на шкаф. Натаха открыла дверцу, посмотрела на аккуратно расставленную посуду, — с рыбами которая, — она пригляделась повнимательней, но ни одного рисунка, хотя бы отдаленно напоминающего рыб, не нашла. — Да вот же, — послышалось за спиной, и, протянув руку, Георгий взял с полки здоровенную бадью, украшенную мелкими горизонтальными черточками.

— Это рыбы?

— Конечно! Просто маленькие.

Чай они пили в тишине, если не считать довольного чавканья фамильяра — бутербродов пришлось сделать еще. Увидев, как стремительно они исчезают, Наталья поняла, что про голод он не соврал, и, сжалившись, скормила ему еще и вареные яйца, и сырок. Остаток батона он слопал сам, когда она мыла посуду.

— Хорошая ты хозяйка, добрая. Лидия в тебе не ошиблась, — произнес он с полным ртом.

Наталья оглянулась, увидела последний кусочек батона, исчезающий у него во рту, и подумала: «А, ладно, все-равно завтра в магазин».

— А какая она была, эта моя бабка?

— Ну-у… разная. Иногда суровая, иногда добрая, а то могла и запустить чем-нибудь, если настроение плохое. Вот все вы, женщины, такие. Нервы у вас — как ниточки. Дзынь — и порвались. Работать над собой надо, а вы…

— Так, — сказала Натаха, чувствуя, что на сегодня с нее хватит, — пора отправляться спать. Куда бы мне тебя положить?

— Вообще-то я сплю на диване, на подушечке, одеялком накрываюсь.