В третьей главе содержится несколько систематизированное и теоретическое обсуждение концепций, имеющих отношение к миру и миротворчеству, что, в свою очередь, неизбежно отражает мое понимание нашей природы. Исходя из своих взглядов, считаю, что существуют некоторые походы к проблемам мира, которым я никогда не смогу оказать моральную поддержку, и которые, по моему мнению, являются в высшей степени немирными по сути. Случается, например, что «мир» достигается посредством безжалостного подавления оппозиции. Бывает, что «мир» поддерживается подавлением протеста против несправедливости, или же «мир» для правителей сохраняется за счет страданий управляемых. Я же определяю мир более позитивно, как ситуацию, которая помогает освободить нас от всего, что препятствует раскрытию нашей сущности, как обстоятельства, в которых Внутренний Свет воссоединяется с наружным и в котором вызревают Семена. Естественно, я стараюсь писать о проблемах мира со всей возможной объективностью и прояснять термины и концепции, если они кажутся противоречивыми или двусмысленными. В общем и целом, я пытаюсь описать проблемы, с которыми будущий миротворец должен быть готов столкнуться.

Четвертая и пятая главы являются своего рода пособием для миротворцев, чьи действия опираются на особый набор духовных ценностей и на веру. Я пытаюсь объяснить, как могут действовать миротворцы, верящие в то, что их сущность, их человеческая природа в основе своей является безупречной. Во второй главе я уже упомянул, какое значение это имеет для их мироощущения, теперь же встает вопрос, как это может повлиять на их поведение. Заметьте, я говорю о тех, кто, так же как и Друзья, верят вместе с другими христианами, не говоря уже о буддистах, индуистах и прочих, что наша природа уже безупречна. Те же, кто полагает нашу сущность небезупречной, но считает, что ее можно усовершенствовать через молитву посты, хорошую работу или с помощью Благодати Божьей, могут повести себя по-иному. Те же, кто считает, что мы есть в лучшем случае tabula rasa, а в худшем несем в себе прирожденное зло, могут придерживаться весьма шатких принципов, определяя какими способами и на каких условиях можно добиться мира. Как сказал Тацит, сделают они пустыню, и назовут ее миром.

Здесь мне хотелось бы пояснить то, что может показаться противоречивым утверждением, а именно, что наша природа является безупречной. Если мы, так же как и Друзья, так же, как и многие другие (некоторых я уже процитировал в этой главе) верим в то, что основой души является Бог, значит, эта божественная основа и должна являться фундаментальной реальностью нашего существования, истинной нашей сущностью, рядом с которой все остальное становится банальностью, ошибкой либо иллюзией. Как может творение Господа быть с изъяном? Конечно же, существует печальное несоответствие между тем, чем мы – созданные по Божьему образу и подобию – являемся, и тем, что мы делаем. Теологи многих религий и во все времена пытались разрешить это противоречие, и у меня нет ни возможности, ни намерения присоединиться к дискуссии. Суть моей веры опирается на опыт, и, следовательно, подобно многому в вере квакеров, ее нельзя ни доказать, ни опровергнуть посредством богословского спора. Однако, я попытаюсь описать хотя бы частично механизм нашего плохого поведения. Я не возьму на себя смелость писать о причинах к тому, не более чем могу объяснить, как Бог любви создал мир, в котором существуют зло и страдание.

Чтобы завершить обсуждение природы человеческой, я хотел бы попытаться идентифицировать некоторые источники насилия. Мы должны их искоренить, если желаем, чтобы мир на земле получил более широкое распространение. Как я уже сказал, по большей части в нашем поведении доминируют автоматические реакции на стимулы, активирующие наш «компьютер». Но подобные реакции являются не просто абсолютно неадекватными способами поведения по отношению к другим людям – чем более автоматическими и неосознанными являются они, тем больше возможностей, что они проистекают из застаревших обид или сумятицы в голове, и, следовательно, будут не рациональными или реактивно насильственными. Посредством таких автоматических реакций мы выражаем то, чему научились, но не тем разумно-полезным способом, который, к примеру, дает нам возможность плавать, кататься на велосипеде, или говорить на иностранном языке даже спустя годы без практики. То, чему человек научился в результате страданий или невежества, представляет собой комплексы навязчивых идей относительно людей и общества, что часто называются доктринами. Такие врезавшиеся в память следы страха, отвержения, унижения, одиночества и другие болезненные переживания, не только деформируют наши человеческие отношения, но вызывают реакции, варьирующиеся от неуместных и наносящих вред самому себе, до реакций разной степени деструктивности, что, конечно же, искажает наши отношения еще сильнее.