– Это невозможно, без согласования со мной! – начал возмущенно говорить Азимов, но, вдруг, всё понял. Эмоции, которые вначале взяли верх над его пониманием, подчинились рассудку. – Значит, они…

– Совершенно верно, профессор. Идеи, которые ваш друг и нами всеми любимый и уважаемый профессор Крамор, любил развивать и пропагандировать на своих лекциях, а также в различных иных обстановках при личном общении, смущали и считались большинством эпатажными, выходящими «за рамки», и некоторыми, даже абсурдными… – стала объяснять Пак, – несмотря на это, ты прекрасно знаешь, что я всегда была на вашей стороне, поддерживала вас. Я предупреждала Крамора, что нужно быть осторожнее в высказываниях, особенно в личных разговорах в общественных местах, на улице, но, он вёл себя слишком свободолюбиво и бесстрашно. Он забыл, что никто не отменял контроля… А если есть контроль, значит и есть причина, по которой его проводят. Следствием его лекций признали появление экспрессивных, эксцентричных и эпатажных настроений. Они способны поднимать тревожность и следом за ней, сами знаете… Ведь так многое сделано для отмены и поддержания уровня тревожности…

– Да. Я знаю. Вы правы, профессор. Когда он ушёл?

– Без четверти до вашего прихода сюда. Он не дождался вас, чтобы попрощаться.

– Понятно. Я пойду. Извините, профессор. Спасибо. – Кратко, с трудом выдавливая из себя фразы, сказал директор института – профессор Азимов В.В. Он, даже будучи тем самым человеком, который так много сделал для науки и человечества, открывший этот институт и являющийся его директором, ничего не мог сделать с решениями Палаты. Мало кто вообще в их время сталкивался сними, но профессор знал, с кем имеет дело. Он о многом ещё знал и еще о какой-то части догадывался и имел все основания считать свои догадки правдой. Но, сейчас ему было не до этого…

Выйдя на улицу из института, профессор Азимов задумчиво направился к центральной площади агломерации, недалеко от института. Там стоял высоченный фонтан и вокруг него были круговые лавочки, создающие, если смотреть сверху на это место, несколько прерывистых колец вокруг фонтана.

Азимов прошёл на третий круг лавочек из пяти, и сел спиной к институту.

Спустя мгновенье он задал вслух вопрос, который звучал как утверждение:

– Значит, ты всё-таки одел термооптический камуфляж со специальным покрытием, генерирующий поле с отрицательным эффектом преломления и собираешься сделать то, о чём мне говорил?

Внезапно в пространстве рядом с ним послышался ответ:

– Да, друг. Всё так. Я теперь не хочу больше здесь задерживаться, и приступил бы к своему плану немедленно, но, я ждал тебя. Я хотел попрощаться.

Профессор закрыл глаза, словно ему причиняла боль эта фраза, и он не хотел видеть то, что происходит.

– Почему… Ну, зачем ты переходил все дозволенные границы? Почему ты не мог просто спокойно жить? Тихо заниматься своей работой… – спросил Азимов.

– Я и так занимался своей работой… – отвечал голос.

– Правительство создало идеальную систему законов и приказов. Теперь всё отрегулировано. Всё служит на благо человечества! Я доволен. Мне лишь хотелось, чтобы… Ты сам всё знаешь. Но, я поторопился… Это всё моя ошибка. Сам виноват!

– Нет, друг. Ты ошибаешься. Зато ты правильно назвал их – правительство. Именно так. И оно трудиться, как всегда и во все времена на своё благо. Ты до сих пор не понимаешь. Ты всегда был исполнительным. Тебе не хватало духа признать, что ты свободен и не зависишь от них. Они же, не прекращали своё существование… Ничего не поменялось… Они меняют только форму… и правят, как и правили…